— Когда я доставала из печи последний пирожок, мне позвонила моя сестра, и я забыла, что собиралась к Арми. А когда все же пошла к ней, было без пяти час. Я решила пройти через задний двор, но, подойдя к воротам, услышала, как Арми что-то взволнованно и громко говорит. Знаешь, это было так странно, я никогда раньше не слышала, чтобы она на кого-нибудь кричала… — Старушка часто заморгала и выразительно посмотрела на меня. Она хорошо понимала, что является важным свидетелем, и ощущение собственной значимости было ей, несомненно, очень приятно.
— А вы можете утверждать, что человек, с которым она ссорилась, был Киммо Хяннинен? И о чем они говорили?
— Я хорошо слышала только то, что говорила Арми. Когда я подошла к воротам, она сказала: «Я больше не буду смотреть на это сквозь пальцы, мне совесть не позволит…»
— А что ответил тот, второй?
— Знаешь, детка, у меня сейчас слух не такой острый, как в молодости. Я не разобрала, что бурчал этот мужской голос. Вот Арми говорила громко, почти кричала, поэтому я хорошо ее слышала. А мужчина говорил тихо, словно бормотал себе под нос. Затем Арми сказала, что уже обратилась в полицию. Я сообразила, что меня это не касается, и ушла. И решила, что в следующий раз, перед тем как идти, надо позвонить по телефону, но когда полвторого я ей набрала, мне никто не ответил.
— К счастью, вы не пошли к ней, иначе наткнулись бы на труп, — попыталась я успокоить ее.
— А я, деточка, мертвых не боюсь. Я, знаешь ли, во время войны служила «лоттой» [2] на передовой, и там на разные трупы насмотрелась. Не страшнее живых мертвые-то будут, — строго сказала Кертту. — Знаешь, жалею только, что не вошла тогда к ней со своими пирогами. Может, девчонка осталась бы жива…
Действительно, с этим трудно было спорить. Я вдруг подумала, что если убийца знает про свидетельницу-старушку, то ее жизнь находится в опасности. Интересно, Перец догадался подумать об этом?
— Я не могу точно сказать, кто это был. Даже не знаю, может, это был вовсе не мужчина, а женщина… Тот человек говорил тихо, словно боялся, что его кто-нибудь услышит. Конечно, сначала я подумала, что это Киммо и влюбленные просто ссорятся, но теперь не знаю, что и думать…
Зато я твердо поняла, что если Перец строит обвинение Киммо, основываясь на словах этой свидетельницы, то, похоже, здорово ошибается. Найти бы мне кого-нибудь, кто покажет, что Киммо был дома раньше часа дня… только, видимо, мне самой придется искать этого свидетеля, поскольку полиция не собирается шевелиться в данном направлении.
Только я зашла в офис, как раздался резкий телефонный звонок.
— Алло, привет. Это Элина Катайя. Вы оставили мне сообщение с просьбой позвонить.
— Да, привет. Я хотела с тобой поговорить о клубе «Бизар» и о Киммо Хяннинене. Ты же знакома с Киммо?
— Киммо? Да, я хорошо его знаю. А в чем дело? Ты кто, подружка Киммо? — В низком голосе слышалось недоверие.
Я рассказала ей о произошедшем и объяснила, что мне нужны основания утверждать, что садомазохистские наклонности не делают из Киммо автоматически убийцу.
— Киммо сам просил тебя со мной связаться? О Боже… Мне что, и на суд придется идти?
— Пока об этом речи нет. Другое дело, если против него будет официально выдвинуто обвинение в убийстве. Послушай, ты сказала, что он… мазохист?
— Совершенно верно! — усмехнулась Элина. — В том-то и проблема. Он всегда мечтал заниматься этими садомазо штучками с какой-нибудь властной, доминирующей женщиной, но при этом не хотел обманывать свою подружку, потому что очень любил ее. Черт. Я ведь сначала подумала, что ты и есть эта его подружка, хотя твое имя мне совсем незнакомо, а он как-то говорил, как ее зовут. Да, я решила, что мне звонит эта Арми и будет говорить что-нибудь типа «убери свои лапы от моего парня».
— Да ладно. А разве у вас что-нибудь было? — спросила я из чистого любопытства.
— Нет, никогда. Ну разве что мы пару раз в клубе разыгрывали представление, где я его как бы мучаю… Знаешь, такая предварительная игра, никакого секса, ведь это противоречило бы не только убеждениям Киммо, но и законодательству Финляндии. Если бы мы на публике начали… ну, того… нас бы живо повязали. И потом, я же говорила: парень не хотел изменять своей подружке. Он старался не смешивать эти стороны своей жизни. Но понимаешь, он уже был заложником своих пристрастий, с одной стороны, и заложником любви к Арми — с другой. Да и вообще я думаю, что с тех пор, как умерла его сестра Санна, он ни с кем из друзей или родных не обсуждал эту сторону своей жизни.
— Я знала Санну. Она тоже была завсегдатаем вашего клуба?
— Она-то и привела Киммо к нам. Она тогда общалась с одним парнем, Оде, не знаю, где он сейчас. Этот Оде привел к нам Санну, а она — Киммо. Знаешь, для Санны это все было всерьез.
— Что всерьез? — спросила я, и у меня в голове снова возник образ Санны: я вспомнила, что у нее всегда мерзли руки и она натягивала рукава, пытаясь их согреть.
— Для нее это была не игра, она действительно хотела, чтобы ее били по-настоящему. Ну как… Ох, я терпеть не могу долго разговаривать по телефону. Знаешь, у нас на завтра намечается вечеринка в одном старом здании, где раньше был склад. Хочешь, приходи, поболтаем. Да, и возьми с собой Киммо, если его выпустят.
Обычно я за словом в карман не лезу, но тут просто онемела.
— И не заморачивайся по поводу одежды, можешь хоть в джинсах прийти, — подбодрила меня Элина. Странно, обычно на таких вечеринках строгий фейс-контроль и посторонних жестко отсеивают, а она так активно приглашала меня… Мы договорились, что я позвоню ей, когда буду знать, выпустят ли Киммо.
Повесив трубку, я направилась к платяному шкафу, размышляя, в чем же пойти. Ах да, где-то была черная кожаная юбка… У Мариты наверняка есть швейная машинка, на которой я смогу ее подкоротить. Юбка, которую я часто носила во времена своей панковской молодости, нашлась в шкафу. Оставалось только купить гель, чтобы сделать подходящую случаю прическу дыбом и накрасится поярче. Мысль о визите в клуб «Бизар» заинтриговала меня всерьез.
В кабинет вошел Эки и прервал мои размышления. Мне было сложно изложить, не краснея, свой разговор с Ангелом. Хотя ему, опытному юристу, выступавшему во многих бракоразводных процессах, небось и не такое доводилось слышать… Он внимательно выслушал меня, делая пометки в блокноте.
Шеф ушел, и я попыталась сосредоточиться на теме покушения на честь и достоинство торговца бытовой техникой его конкурентом. Это потребовало определенных усилий с моей стороны, поскольку, когда в голове крутятся секс и убийство, трудно сфокусировать внимание на фарсе, который разыграли два торговца, пытаясь разорить друг друга в ситуации общего кризиса в стране. Дело не стоило выеденного яйца, и мне было совсем неинтересно погружаться в пустую перепалку двух петухов.