Грабители и домушники мудро старались не заниматься своими делами в округе Ламар.
Еще большим достоинством являлся десятиакровый [13] пруд. Манфред, похоже, никогда прежде не видел живой рыбы. Он визжал от восторга всякий раз, когда ему приходилось, при небольшом содействии Лэнга, вытаскивать на глинистый берег сверкающего на солнце, трепещущего окуня или леща. Правда, мальчик чистил свою добычу (к чему отец с самого начала пытался приучать его) с гораздо меньшим энтузиазмом. Ну а Герт стала радоваться еще больше, чем сын, когда у мужчин вошло в обычай выпускать пойманную рыбу обратно в воду. За это время все трое наелись рыбы вдосталь.
Грампс же напрочь забыл о привычке спать по двадцать три с половиной часа в сутки и радовался жизни на природе. Он даже демонстративно гонялся за кроликами, хотя сразу же усвоил, что они удирают от него без всякого труда. Пес повсюду следовал за Манфредом, Лэнгу же приходилось постоянно одергивать себя, чтобы не ревновать. Ведь как-никак именно Лэнг содержал псину все эти годы. Но, с другой стороны, какое же живое существо способно не влюбиться в сына Лэнга?
В общем и целом это было целительное пасторальное время, которое пошло на лечение, возобновление отношений с Герт и знакомство с сыном; ну а кости тем временем понемногу срастались и смещенные внутренние органы возвращались на место.
Это время закончилось минувшей ночью.
В который уже раз за свою жизнь Лэнг приятно изумился умению Герт приспосабливаться к обстоятельствам. Она приготовила классический местный обед — жареную курицу с вареным сладким картофелем и листовой капустой. Словно коренная уроженка Юга. Лэнг не мог понять, какое чувство в нем сильнее — восторг или изумление. Капусту обычно собирают уже после осенних заморозков, а ее приготовление сопровождается неприятным запахом, который частенько просто пропитывает весь дом. И прежде чем Лэнг успел восхититься тем, как они по-семейному сидят за столом, Герт поставила перед ним чугунную сковородку с кукурузным хлебцем из теста, замешенного на пахте. Возможно, он был не таким вкусным, как те, которые пекла мать Лэнга, но, безусловно, гораздо лучше, чем то, что он привык покупать в коробках.
Он собрался было спросить, где она овладела такими тонкостями южной кухни, но передумал и взял еще один ломоть хлеба.
Манфред, сидя на высоком стульчике, скептически разглядывал овощи:
— Это трава?
— Ты попробуй. Вкусно, — ответил Лэнг, накладывая в тарелку любимый соус из зеленого перца.
Окинув отца скептическим взглядом, мальчик сунул в рот лист, пожевал и взял второй.
— Что это? — спросил он, указывая на перечный соус.
— Это очень остро. Тебе не понравится.
Мальчик протянул руку:
— Дай.
Герт отложила вилку:
— Что нужно сказать по-английски, когда что-то просишь?
Манфред задумался на несколько секунд.
— Пожалуйста!
Герт посмотрела на Лэнга:
— Он не сможет съесть такого.
Рейлли, успевший в полной мере оценить целеустремленность сына, думал иначе. Он протянул мальчику бутылочку и с любопытством смотрел, как тот вытряхнул в тарелку несколько капель. А потом, не сводя с отца наполненных слезами глаз, принялся заталкивать капусту в рот.
— Точная копия отца, — сухо заметила Герт, — слишком упрям для того, чтобы признать ошибку.
Обычно эту черту характера приписывали ее соотечественникам. В самом деле — кто еще мог потерпеть разгромное поражение в одной войне и почти сразу же начать вторую такую же?
Лэнг обдумывал достойный ответ на это замечание, когда Грампс покинул свое любимое место возле стула Манфреда и с лаем устремился к двери.
— Снова учуял большую крысу? — спросила Герт.
Лэнг со всей доступной ему скоростью поднимался на ноги.
— Опоссума? Нет, не похоже.
Он шагнул вслед за Грампсом. В окне узкий полумесяц, словно диадема, лежал на темном бархате пруда. Лэнгу показалось, что отражение затмила тень, потом еще одна, потом еще одна тень, и все три сразу же снова слились с мраком.
Что за черт? Соседи здесь определенно не из тех, кто ходит в гости без приглашения. Но… Вот ведь незадача!
Такси, проклятое такси!
Кто-то упорно ждал, зная, что Лэнг рано или поздно вернется в свою квартиру. А после этого нужно было всего лишь проследить за такси до того места, где они встретились с Герт, и далее. В конце концов они сами привели врагов сюда. А Лэнгу в голову не пришло хотя бы раз оглянуться и попробовать узнать, нет ли за ними «хвоста».
Он опять пренебрег тем, чему его учили в Управлении. А ведь знал о многих случаях, когда после такого недосмотра возможности исправить ошибку попросту не оказывалось.
Лэнг, хромая, устремился через комнату, по дороге перевернув стол набок. Тарелки, стаканы и столовые приборы попадали на пол.
Герт была слишком опытна для того, чтобы в такой ситуации задавать какие-либо вопросы. Она молниеносно выхватила оцепеневшего от изумления Манфреда из его стульчика и метнулась с ним под эфемерную защиту опрокинутого стола. Через секунду к ним присоединился Лэнг.
И в то же мгновение на хрупкую постройку обрушился свинцовый град.
Щепки, осколки стекла, какие-то ошметки мебели взлетели в воздух, будто в хижине метался разгневанный полтергейст. Острые черенки фаянсовых тарелок подпрыгивали и приплясывали на полу под аккомпанемент очередей.
Лэнг выхватил Манфреда у Герт и, как мог, пытался закрыть мальчика своим телом.
Ругая себя за невнимательность, он не мог не вспомнить с благодарностью о прежнем владельце этого участка, который оставил в доме уродливый, но тяжелый и крепкий дубовый стол.
И, конечно, его бесила собственная беспомощность. До шкафа, где Лэнг держал двуствольное охотничье ружье, с которым он не столько охотился, сколько пугал оленей, совершавших набеги на зреющие в огороде овощи, было слишком далеко. Под таким ураганным огнем он просто не сможет целым пробраться к нему. А оружие Герт, вне всякого сомнения, находилось в ее сумке, которая сейчас валялась в спальне.
Наступила тишина, но Лэнг не сомневался, что она была всего лишь обманчивым штилем в сердце урагана. Нарушало ее лишь всхлипывание насмерть перепуганного мальчика, который вцепился в Лэнга так, будто мог упасть в бездонную пропасть.
Тишина была страшнее, чем предшествовавший ей обстрел.
Лэнг со всей возможной осторожностью разжал маленькие пальчики и передал дрожавшего всем телом мальчика Герт:
— Постарайся сделать так, чтобы он вел себя потише. А я попытаюсь добраться до дробовика, прежде чем они ворвутся в дом.
Она взяла сына и принялась нежно качать его.