Ну конечно! «Гольфстрим».
Лэнг позволил себе редкую роскошь — заслониться делом от неприязни к никчемному человечишке, не способному ясно мыслить. Он тут же поднялся и вынул из кармана смартфон:
— У вас найдется место, где можно было бы поговорить без посторонних?
Хартвелл вышел из-за стола, пересек кабинет и открыл дверь, так хорошо замаскированную деревянными панелями, что Лэнг до того не замечал ее.
— Наш конференц-зал, — гордо сообщил он. — Звукоизолирован, ежедневно проверяется.
Через несколько минут Лэнг вернулся.
— Совсем забыл. Самолет сейчас в Дамаске. Мы строим там две детские больницы. Скажите, пожалуйста, когда мы сможем вылететь?
Хартвелл взял трубку стоявшего на его столе телефона, произнес несколько слов, положил ее и поднял голову:
— Часа через два.
— Это нормально, — сказал Лэнг, представив себе карту Ближнего Востока.
— Еще кое-что, — сладким голосом произнесла Герт. — Маленькая дружеская услуга.
У Хартвелла вдруг сделалось такое выражение лица, будто недавно съеденный ленч попросился наружу:
— Я думал…
— Это совсем мелочь. — Для убедительности Герт сложила большой и указательный пальцы и развела их на каких-нибудь полдюйма. — Нам нужно остановиться в монастыре на Принцевых островах и забрать оттуда кое-что важное.
Резидент Управления переводил взгляд с Герт на Лэнга и обратно. До него дошло, что этот пункт они не зря отложили напоследок.
— Невозможно. Это же не Штаты, где вертолеты летают, как им заблагорассудится. Нам нужно согласовывать каждый полет за несколько дней. Кроме того, здесь, как в большинстве европейских стран, есть запретные для полетов районы. Я не могу…
Герт сочувственно всплеснула руками:
— Прямо больно подумать, что весь мир узнает о том, что случилось в Белграде. Это было так забавно…
Но явно не для Хартвелла. Лэнг видел, как его глаза потемнели и он тяжело вздохнул. Впечатление было такое, будто мяч надули до предела, а потом выпустили воздух. Вне всякого сомнения, он видел, как его вожделенная политическая карьера стремительно уносится в недра канализации.
— Ты не… — Он помялся, подбирая слова. — Это ведь было так давно.
— Но все равно потрясающе, — заметила Герт. — Словно сейчас вижу, как…
Хартвелл вскинул обе руки, прекращая сопротивление:
— Ладно, ладно! Я придумаю дипломатическое обоснование…
Через несколько минут Лэнг и Герт сидели в помещении, которое, находись оно где-нибудь в другом месте, можно было бы назвать вестибюлем, и дожидались отправления вертолета.
— Ну, — сказал Лэнг, уже не сомневавшийся в том, что пресловутое приключение в Белграде имело скорее комический, нежели сексуальный характер (правда, это не исключало сексуального продолжения в другом городе и в иное время), — что же там случилось?
Герт не то хохотнула, не то фыркнула:
— О, это было незабываемо…
XV
Бююкада,
Принцевы острова
В это же время
Леванто не представлял себе, каким образом клиенту удалось это сделать. Собственно, у него имелись лишь смутные догадки насчет того, кем мог быть этот самый клиент. Он знал доподлинно лишь несколько фактов — человек, которого он никогда прежде не видел, появился в воротах летней виллы Леванто, находившейся в холмах близ Палермо, сослался на его предыдущего клиента и вручил портфель-дипломат. В дипломате оказалось несколько интересных вещей — турецкий паспорт, авиабилет с пересадками из Стамбула до Палермо и, самое главное, три четверти миллиона купюрами по пятьдесят и сто евро.
Специфика работы вынуждала Леванто вести расчеты исключительно наличными. Обычно он брал половину авансом, а вторую — после выполнения задания. Незнакомец же не только настоял на том, чтобы вручить всю сумму сразу, но и очень беспокоился, сумеет ли Леванто доставить на место свои орудия производства.
Этому вопросу Леванто уделил особое внимание. «Вальтер WA 2000» — очень нежная вещь. Чрезвычайно меткая, возможно, лучшая в мире, но не терпит грубого обращения. Сильный толчок или несколько минут пребывания на ветру, несущем песок и пыль, и ствол с хрупким телескопическим прицелом могут на тысячную долю сантиметра утратить соосность, или с затвором что-нибудь случится. В любом случае малейшее повреждение лишает винтовку возможности точно попадать в цель, находящуюся за милю от стрелка. Потому-то военные снайперы стараются не пользоваться этим оружием.
Винтовка весит более восемнадцати фунтов [36] , да и устройство у нее своеобразное. В общем, винтовку очень непросто спрятать даже от самого невнимательного багажного контролера. К тому же Леванто ни за что не согласился везти без постоянного присмотра патроны «магнум-винчестер» 30-го калибра, которые он всегда снаряжал сам. От резкого перепада температуры или влажности с патронами может случиться что-нибудь такое, чего и в микроскоп не разглядишь, а пуля уйдет на несколько метров в сторону от цели. Профессия Леванто не допускала небрежности. Или пуля со скоростью 800 метров в секунду, позволяющей раздробить любую кость, попадает точно куда ты хочешь, или ты всего лишь один из множества любителей, которым лучше заниматься охотой или стрелять по мишеням, не могущим выстрелить в ответ.
Обычно Леванто выслеживал свои цели, изучая их привычки и расписание. Так можно было выбрать самое удобное время и место для работы. Этот заказ придется выполнять по-другому.
Он отказался от предложения лететь в Стамбул частным самолетом и предпочел добираться своими путями, используя один из множества фальшивых паспортов, которые держал специально для таких случаев. Осторожность являлась первым условием успеха его работы. В Стамбуле он нанял катер и затемно отправился в нужное место, которое оказалось островом. Самой забавной подробностью путешествия было то, что в нанятый для него коттедж пришлось ехать в коляске, запряженной лошадью. При свете дня он увидел, что дом расположен между сосновым леском и скалой над морем. А за соснами виднелась какая-то церковь, вход в которую был отлично виден из окна второго этажа коттеджа.
Из второго окна открывался вид на море. Виды были самой лучшей особенностью дома. В комнате имелась двуспальная кровать и немудрящая сосновая мебель. Возле одной из глухих стен располагалась металлическая лестница, по которой, как решил Леванто, любители уединения могли подняться на плоскую крышу, чтобы позагорать.
До церкви меньше километра. Детская игра, да и только. Единственную трудность мог представить морской ветерок — он то и дело неожиданно менялся. А ведь даже небольшое изменение направления или силы ветра могут повлиять на меткость. К счастью, расстояние от окна до портала церкви было небольшим, и не слишком сильное изменение ветра повлияет на точность куда меньше, чем на действительно дальнем расстоянии.