Из разрозненной хаотичной информации Камилю наконец удалось воссоздать хронологию событий. Затем мадам Генод достала из ящика буфета голубой листок бумаги с адресом «Эммы» и вручила ему.
— Это ее почерк? — спросил Камиль.
— Нет, мой…
— Я так и думал.
По поводу достоверности адреса он не питал никаких иллюзий, но все же позвонил на работу и продиктовал его. В ожидании результатов проверки он разглядывал вышивку над буфетом, изображавшую оленя в ярко-зеленом, почти тропическом лесу.
— Дурацкий у него вид, у этого оленя, — сказал он.
— Это вышила моя дочь… — пролепетала мадам Генод.
— Смотреть на такие вещи вредно для здоровья.
Чтобы его умилостивить, мамаша Генод еще немного поскребла по сусекам своей памяти и сообщила, что Эмма работала в банке, в каком именно — она не знает, в каком-то иностранном, но… Камиль перебил ее очередным вопросом, но, в сущности, он уже представлял себе, какими будут все последующие ответы, поскольку мамаша Генод наверняка получила от квартирантки приличную сумму за то, чтобы не совать нос в чужие дела.
Адрес оказался фальшивым. Камиль отсоединился.
Появился Луи с двумя экспертами-криминалистами. От ужаса у мадам Генод подкосились ноги, и она ни словом, ни жестом не помешала полицейским подняться в квартиру Эммы. Она еще не успела ее сдать. Камиль уже знал, что они там найдут: отпечатки пальцев Леа, следы Натали, ДНК Лоры…
— Кстати, — сказал он, обращаясь к мадам Генод, — совсем забыл: вы подозреваетесь в пособничестве убийце. Серийной убийце.
Габриэлла Генод не упала только потому, что уже сидела на стуле, зато тяжело навалилась на край стола. Вот-вот лишится сознания…
— Ее вещи! — неожиданно воскликнула она. — Их забрал перевозчик! Я его знаю!
Она тут же сорвалась с места и быстро нашла телефон фирмы, занимающейся перевозками.
— Картонные коробки, разобранная мебель — знаете, вещей у нее не так много…
По тому, с какой интонацией мамаша Генод произносила эти слова, Камиль догадался: человек, не обладавший большим количеством вещей, значил для нее не слишком много. Он набрал номер. Сидевшая на телефоне секретарша не спешила сообщать ему нужные сведения: нет, по телефону я не могу, я ведь не знаю, кто вы на самом деле…
— Хорошо, — перебил Камиль, — я могу подъехать и сам. Но предупреждаю: если мне придется терять на это время, я прикрою вашу лавочку на год, я натравлю на вас налоговую инспекцию, которая проверит всю вашу отчетность с самого первого дня, а вас, вот лично вас, я упрячу за решетку за создание препятствий в работе полиции, а если у вас есть дети — их передадут органам опеки!
И пусть все это — наглая ложь за гранью всякой логики, зато эффект вышел потрясающий: секретарша засуетилась, продиктовала адрес склада временного хранения вещей, куда перевезли имущество «Эммы», а заодно назвала ее фамилию — Секей. Эмма Секей. Камиль просит повторить по буквам:
— Первая буква — С, верно? Строго запретите кому бы то ни было доступ в этот отсек, вы слышите меня? Кому бы то ни было! Это понятно?
Склад находился примерно в десяти минутах езды отсюда. Камиль снова схватил телефонную трубку:
— Высылайте бригаду, срочно!
И бросился к лестнице.
Из предосторожности Алекс спустилась на подземный уровень парковки не на лифте, а по лестнице. Ее «клио» завелась с полуоборота. В салоне было прохладно. Перед тем как тронуться с места, Алекс некоторое время смотрела в зеркальце заднего вида. Она чувствовала себя очень усталой и выглядела не лучше. Она машинально провела указательными пальцами под глазами, затем показала себе в зеркальце язык и наконец тронулась.
Но на этом все не закончилось. Алекс протянула охраннику пропуск, полосатый красно-белый шлагбаум поднялся — и тут ей пришлось резко затормозить. Перед ней возвышался полицейский в форме и, широко расставив ноги и высоко подняв одну руку, другой указывал прямо на нее, как будто собирался ее арестовать. Затем он вытянул руки в стороны, словно подтверждая категорический запрет на проезд. Но уже в следующий момент выяснилось, что речь шла всего лишь о требовании пропустить какой-то дурацкий кортеж с завывающими сиренами.
На мгновение Алекс успела различить в салоне одного из автомобилей чей-то лысый череп, едва доходящий до уровня бокового стекла. Должно быть, какая-то важная шишка — кортеж напоминал чуть ли не президентский. Когда он пронесся мимо, полицейский сделал Алекс знак проезжать. Миновав шлагбаум, она сразу же повернула направо.
Затормозила она немного резко, так что стоявшие в багажнике картонные коробки с надписью «Личное» наверняка опрокинулись — но за флаконы с кислотой она не беспокоилась, их она всегда упаковывала очень тщательно. Никакого риска.
Почти десять вечера. Фиаско. Камиль более-менее восстановил душевное спокойствие, хотя и не без труда. Особенных усилий ему стоило не вспоминать о консьерже мебельного склада, этом кретине с хитроватой бледной физиономией и такими захватанными и мутными очками, как будто их сделали из шкурок сосисок.
Разговор с ним вышел примерно следующий: девушка, какая девушка, машина, какая машина, коробки, какие коробки. Когда отсек с вещами наконец открыли, у полицейских захватило дух — ну наконец-то удача! Все вещи были здесь — десять заклеенных скотчем коробок. Камиль, сгорая от нетерпения, хотел вскрыть их тут же на месте, но его удерживала необходимость соблюсти все процедуры; впрочем, звонок судьи Видара значительно ускорил процесс. Они забрали все, благо коробки оказались нетяжелыми — разобранная мебель, одежда, еще что-то… Оставалось надеяться, что найдутся какие-то вещи, которые помогут в установлении личности. Но в любом случае сегодня расследование значительно продвинулось.
Оставалась небольшая надежда и на камеры видеонаблюдения, установленные на каждом этаже склада, но она почти сразу рухнула. Когда Камиль спросил консьержа, сколько времени хранятся видеозаписи, выяснилось, что камеры фальшивые.
— Декоративные, если хотите, — с довольной ухмылкой добавил консьерж.
Понадобилось не так много времени, чтобы осмотреть все вещи, и эксперты сделали первые выводы. Мебель сразу отставили в сторону — она оказалась абсолютно стандартной, такую можно купить в любом магазине: книжный стеллаж, квадратный кухонный стол, деревянная кровать с металлической сеткой, матрас, кое-что из бытовой техники. Эксперты лишь слегка прошлись по всему этому своими кисточками и пинцетами и перешли к содержимому коробок с личными вещами. Спортивная одежда, пляжная одежда, летняя одежда, зимняя одежда…
— Все это покупалось в больших торговых центрах, которые есть во всех городах по всему миру, — сказал Луи.
В двух коробках лежали книги. В основном — карманные издания в мягких обложках. Селин, Пруст, Жид, Достоевский, Рембо… Камиль просматривал заголовки: «Путешествие на край ночи», «Любовь Свана», «Фальшивомонетчики»… Но Луи что-то призадумался.