— Иуда, — снова пробормотал Джей Ди.
Он отдал должное Мэри Ли за то, что та тут же не сорвалась в пересказ всей истории. Большинство женщин именно так и поступили бы. Но Мэри Ли лишний раз напомнила ему, что она — не из «большинства». Она «редкость» — в данном случае как раз такая, как он и ожидал увидеть… или хотел видеть.
— Где ты его нашла? — хрипло спросил Рафферти, отступая.
Мэри кашлянула, откинула волосы и уставилась в доски пола.
— В кабинете. Я приехала поговорить с ним о Люси. Думала, он знает что-нибудь. Они же были любовниками. Мне кажется, Люси могла шантажировать Таунсенда.
Мэри бросила взгляд на Рафферти, проверяя его реакцию. Но тот и бровью не повел в ответ на это предположение. Он ожидал от Люси чего-то в этом роде, по крайней мере, всегда считал, что шантаж — самое распространенное хобби среди людей, подобных Люси и ее компании.
— Таунсенд… — Рафферти сосредоточенно свел брови, на переносице его залегла глубокая морщина. — Он ведь приятель Брайса?
— Бывший. А что?
Джей Ди не ответил. Он просто стоял и потирал большим пальцем нижнюю губу, соображая. Покинув Дела, на обратном пути он проехал вдоль ручья Пять Миль — проветрить мозги, а заодно проверить, нет ли там действительно следов рыси-фантома. Ручей протекал по узкой полоске земель лесничества, служившей границей между землями Рафферти и Брайса. На густо заросших лесом берегах ручья среди белого дня царил закатный полумрак, вполне способный создать ощущение покоя и умиротворенности, если бы не висевшее в воздухе странное беспокойство.
Джей Ди не рассчитывал обнаружить здесь что-либо стоящее. Разве что несколько пикапов — не более. Район глухой, труднодоступный. Следов туристов или бродяг здесь не было. И то, что Рафферти обнаружил на берегу ручья, нельзя было отнести к следам воскресного пикника.
Многочисленные следы лошадей и собак. Останки того, что еще неделю назад, или около того, было большой, сильной охотничьей собакой лежали на берегу, наполовину погруженные в ручей; тело болталось и покачивалось в стремительном потоке крутящейся и огибавшей его воды. Рафферти вытянул труп на берег, предоставив природе позаботиться о его «кремации». Тело настолько разложилось, что трудно было определить, как пес встретил свой последний час. Джей Ди вспомнил рассказ Дела о большой рыси и задумался.
Лошади, собаки, окурки и стреляные гильзы. Следы охоты. Но сейчас был не сезон. Охота на рысей запрещена круглый год. Существовали, конечно, проводники, обещавшие охотникам за определенную плату выIвести их на «большую кошку». В штате Монтана браконьерство было одним из самых распространенных (и самых доходных) преступлений.
Лошади, собаки, следы охоты. И к северу от Пяти Миль расположен частный рай Эвана Брайса. Брайс — спортсмен. Брайс — игрок. Брайс, который был другом застрелившегося судьи Таунсенда, любовником убитой Люси и клиентом покойного адвоката Даггерпонта.
— Я сама принесла это известие Брайсу, — сказала Мэри. — Новость его потрясла. — Она выкатила глаза и изобразила кислую гримасу.
— И что он сделал?
— Устроил соответствующую шумиху, но сердце его было занято явно не смертью судьи. Вообще-то, мне кажется, ему все это было до лампочки. Он оставался абсолютно спокоен, пока на ранчо не заявился Уилл и не испортил вечеринку. Тогда он заговорил о «неподходящем моменте».
— О Господи! — простонал Джей Ди, запустив пальцы в короткие черные волосы. Топнув ногой, он схватился за шею, будто тщетно пытался стащить с нее удавку. — И что было дальше?
— Уилл дал Брайсу пару раз по роже и сказал пару ласковых Саманте. Та в слезах убежала в дом, а Брайс сломал стул о ребра Уилла. У него оказался жуткий темперамент. Не хотела бы я попасть ему под горячую руку.
— Тебе вообще не следует ему попадаться.
— Да, только кто бы об этом говорил.
Мэри отвернулась, явно собираясь уйти, но Джей Ди поймал ее руку и гневно шагнул к ней.
— Послушай, Мэри Ли, мне все это не нравится.
— А мне не нравится, когда ты указываешь мне, что делать! — набросилась на Рафферти Мэри. Она чувствовала себя так, словно не спала несколько дней, а теперь ее сдержанный темперамент раскручивался слой за слоем, обнажая клубок нервов, которые Рафферти теребит всякий раз, как только оказывается рядом. — Насколько я могу судить, ты не игрок в этой игре, ковбой. Вчера вечером ты достаточно ясно дал это понять. И до этого, и еще раньше.
Единственное, что тебе требовалось от Люси или от меня — это секс и этот участок. Тебе и сейчас ничего не нужно, и потому ты считаешь, что твоя хата с краю. Бандит. Ты не хочешь, чтобы я совала нос в обстоятельства смерти Люси. Ты не хочешь, чтобы я поговорила с твоим чокнутым дядюшкой. Ты не хочешь, чтобы я ошивалась около Брайса. В общем, знаешь что, Рафферти? Если не хочешь говорить со мной на равных, так убирайся к чертовой матери из моей жизни!
Джей Ди молчал. Он стоял на веранде и смотрел, как Мэри скрылась за дверью. Несколько минут спустя, по ту сторону дома, она завела свою «хонду» и, газанув так, что из-под колес полетел гравий, выехала со двора.
Саманта лежала в центре королевской постели и, уставившись в потолок, прислушивалась к ночным звукам. Их не было. Совсем не так, как в ее домике, в городе. Собаки не лаяли. Никто из поздних гостей «Проклятых и забытых» не возвращался по домам. Никаких стонов и скрипов, издаваемых на кухне ископаемым холодильником, вот-вот готовым испустить последний вздох, Даже в ушах нет звона от напряженного ожидания возвращения Уилла, несмотря на то что Саманта сердцем знала, что он не вернется.
Ах, Уилл! Что же это происходит?
Саманте казалось, что решение уже принято. Уилл предельно ясно выразил свои чувства к ней, а Саманта сделала первый шаг, чтобы уйти от него. Гигантский шаг. По зыбкой почве. Сердце Саманты билось где-то у горла в предчувствии долгого и страшного падения.
Брайс занимался с ней любовью. Это могло показаться сном, но Саманта знала: то была реальность. Тело ее все еще гудело от последствий их близости.
Он сказал, что любит ее.
Она должна была бы чувствовать… что-то. Счастье. Облегчение. Волнение. Отмщенность. Она же словно оцепенела. Саманта была наивным чужестранцем на неисследованной территории. Она не знала, чего ждут от нее и чего ей следует ожидать от кого-либо.
Брайс улизнул из постели, когда Саманта спала. И теперь ей хотелось знать, где он и о чем думает. Возможно, она оказалась неопытной девчонкой, не очень годной для постели? Если бы она была хороша в постели, Уилл никогда бы от нее не ушел.
Вздохнув, с тяжелым сердцем, Саманта села, прислонившись к спинке кровати. Рядом с ней, на подушке Брайса, лежал пурпурный цветок львиного зева, а под ним записка. Саманта прочла ее при мягком свете настольной лампы:
Саманта,