Гнев должен быть сделать их беспечными: недаром лучший способ ослабить противника — обозлить его до потери рассудка. Но только не в этом случае. Разъяренные Макферсоны были нечувствительны к боли, что и обнаружил Линкольн в течение следующих четырех раундов. Если ему не удавалось первым же ударом выбить противника из строя, ему самому немало доставалось.
Однако, и Линкольн привык к боли. И обладал достаточным самоконтролем, чтобы приучить себя ничего не чувствовать. Однако мало-помалу усталость брала верх, хотя не туманила разум. Беда в том, что, как и раньше, их было слишком много. Он расправился с девятерыми, но осталось семеро, и теперь руки налились свинцом, а уверенности в том, что он сможет справиться со всеми, — как не бывало.
А ведь предстоял еще поединок с Йеном Первым, по-видимому, дожидавшимся именно этой минуты. Старший брат был далеко не болваном, когда речь шла о драке. Именно он считался у них главным. Именно его они слушались беспрекословно. И хотя действовал кулаками не так быстро, как Йен Второй, удары его были вдвое тяжелее.
Чарлз… тот остряк, которому давно пора выбить все зубы. Всем известно, что даже братья часто испытывали ту же потребность… причем, довольно часто. Но ему повезло. Он умудрился попасть Линкольну в глаз, уже поврежденный предыдущим противником и потому сильно распухший. Пока Линкольн приходил в себя, Чарлз еще дважды попал в цель. Удары пришлись в живот и в челюсть. Но Линкольн оправился достаточно скоро, чтобы, схватив Чарлза за волосы, ударить головой о свое поднятое колено. И хотя зубы остались целы, их владелец отключился.
После этого раунда Линкольну требовалось несколько минут, чтобы восстановить силы, но он сам ставил условия: никаких перерывов. И хотя он был готов продолжать, пока сможет держаться на ногах, гнев, вызванный его репликой, похоже, улегся, когда на ринг нерешительно поднялся Джейми. Но Йен Первый остановил его.
— Думаю, с нас хватит, Линк, — объявил старший. — Ты зашел куда дальше, чем мы ожидали. Видишь, теперь нам не до смеха. Но не стоит продолжать: ты все равно не сможешь уложить всех. Послушайся умного совета, парень. И признай поражение.
— Поражение? Но я еще пока не побежден. Хотя признаю, что идея драться со всеми вами, была не слишком блестящей. Тут ты прав, с нас хватит. Смею ли я надеяться, что хотя бы те, кто проиграл, признают это и отправятся домой?
— Ну, это уж слишком, — хмыкнул Йен Первый. — Ведь ты еще не победил! И прежде чем передумаешь, вспомни, как мы говорили, что уедем немедленно после приезда Макгрегора. А он обещал быть сегодня, так что можешь угомониться.
Мелисса была так зла, что не почувствовала облегчения, узнав о возвращении Линкольна. Меган сама сообщила ей новости прошлой ночью. Расскажи ей это кто-то из дядьев, она не поверила бы. Но герцогиня лгать не станет. Линкольн в Лондоне. Последние пять дней можно забыть. Только она не забудет.
Она оправилась от потрясения дня через два. И все остальное время задыхалась от ярости, такой неистовой, что опасалась разговаривать с посторонними. И поскольку за себя не отвечала и не собиралась испытывать свою силу воли, общаясь с посторонними, предпочла запереться в своей комнате и виделась только с горничной, приносившей ей подносы с едой.
Для нее сезон закончен. Даже мысль о том, чтобы выйти замуж за кого-то, кроме Линкольна… нет, может, через несколько лет, но определенно не сейчас.
Решив уехать домой, она принялась собирать вещи, но тут пришла Меган с вестью о появлении Линкольна. А Мелисса уже перестала надеяться: еще одна причина, по которой гнев ее никак не утихал. Оптимистка по натуре, она привыкла во всем видеть светлую сторону. Но не на этот раз.
Теперь, когда Линкольн вернулся, приходилось тревожиться о другом: как справиться с отцом, если, разумеется, Линкольн до сих пор хочет ее в жены, после того что сделала с ним семейка Макферсонос. И если он решил отказаться от нее, трудно его винить. Ну как тут не гневаться?! Теперь она окончательно растерялась и понятия не имеет, что предпринять, пока снова не увидит Линкольна.
Она пообещала не видеться с ним до приезда отца. Но это было до того, как ее дядюшки решили вести себя подобно неотесанным варварам!
Спускаясь к обеду, она размышляла, не стоит ли снова навестить дам Бернетт. При виде Йена Шестого, входившего в дом, Мелисса едва не повернула назад. Однако он заметил ее и шагнул навстречу, к подножию лестницы. Мелисса, пригвоздила его к месту презрительным взглядом и проследовала дальше, в столовую.
Но дядя, очевидно, не понял намека, а может, только сделал вид. И пошел следом, заметив жизнерадостным тоном:
— Ты по-прежнему с нами не разговариваешь?
— По-прежнему, — коротко ответила она и, усевшись, кивнула слуге, ожидавшему разрешения подавать обед.
— Но все кончилось хорошо, и Линк сумел сойти на землю, прежде чем корабль заплыл слишком далеко, — напомнил Йен, садясь напротив.
— Повезло вам.
— Почему? Если ты не разговариваешь с нами, какая разница?
— Потому что я все равно не желаю иметь с вами ничего общего, — отрезала она.
— Да ну? — ухмыльнулся Йен. — Честно сказать, я тебя понимаю. И если это послужит некоторым утешением, он успел нам отомстить. Правда, поскольку ты не желаешь иметь с нами ничего общего, то, наверное, и подробности услышать не захочешь.
Мелисса только плечиком дернула. Она и без того потратила на него много слов. Не будь он к тому же ее другом, вообще рта бы не раскрыла.
— Поразительная сила воли, Мелли, ничего не скажешь! — весело заметил он после нескольких секунд молчания. — Никогда ничего подобного не видел.
— О, заткнись и излагай! На этот раз Йен рассмеялся:
— Сегодня ты сплошное противоречие, девочка. Видишь ли, сегодня рано утром все мы встречались с Линкольном в спортивном клубе, по его же требованию. Можешь себе представить, он успел разделаться почти со всеми.
— Он сильно изувечен?
Йен сокрушенно покачал головой. Нашла о чем волноваться! Нет чтобы побеспокоиться о родственниках!
— Тебе следовало бы спросить, насколько сильно изувечены твои бедные дядюшки!
— Шестнадцать против одного? Не думаю! Вы, разумеется, зверски его избили!
— Ничуть, — фыркнул Йен, — он почти невредим, чего нельзя сказать о большинстве из нас!
Мелисса вопросительно подняла брови:
— Однако ты выглядишь на удивление хорошо и к тому же чересчур весел. Насколько я поняла, ты из той половины, кому не досталось на орехи?
— Именно. К счастью, до меня так и не дошла очередь.
— Очередь? — нахмурилась Мелисса. — Значит, он не дрался сразу со всеми?
— Нет.
— Почему не начал с этого? — упрекнула она. — А я-то представляла ужасные сцены, повторяющие те, что случились много лет назад.