Молчание и пунцовые щеки Мелиссы оказались достаточно красноречивы.
— Вижу, так оно и есть, — кивнула Кимберли. — Что ж, мы ничего не скажем отцу… если это может помочь. Надеюсь, он и не спросит, потому что отрицать нет смысла: все и без того написано у вас на физиономиях.
— Когда ты ожидаешь его? — спросила Мелисса, спеша сменить тему.
— Трудно сказать… — начала было Кимберли, но из передней донесся громовой голос Локлана:
— Где она?!
Очевидно, дворецкий сообщил ему о появлении Мелиссы.
— Думаю, прямо сейчас, — поправилась Кимберли.
В гостиную ввалился Локлан, растрепанный, пыльный, уставший и, что самое главное, разъяренный. Гигант, вышедший на тропу войны, казался поистине устрашающим. Да и первые же слова, сорвавшиеся с его губ, не позволяли надеяться на то, что он так легко успокоится.
— Назови хоть одну вескую причину, по которой я не должен оторвать тебе голову! — набросился он на Линкольна.
— Потому что он мне нравится в таком виде, — немедленно отпарировала Мелисса.
— В таком случае приведи хоть одну вескую причину, по которой я не должен запереть тебя в твоей комнате на последующие десять лет, или пока тебе не разонравится вид головы у него на плечах, — прошипел Локлан.
— Потому что не пройдет и дня, как ты сам откроешь дверь, ибо терпеть не можешь меня наказывать.
— Вздор! Придумай что-нибудь другое! — потребовал он.
Мелисса подвинулась к Линкольну. Ей нечего было бояться отца, но она инстинктивно жалась под крылышко жениха в поисках защиты и поддержки. Кимберли сразу отметила это, хотя сама Мелисса еще не осознала смысл своего поступка.
— Он привез ее обратно, — спокойно заметила Кимберли. — По-моему, уже одно это должно вызвать уважение к нему. И они не женаты, хотя могли бы. Но Линкольн вернул Мелиссу, вместо того чтобы…
— Ты отказываешься от нее? — ахнул Локлан, забыв о своем первоначальном намерении.
— Наоборот, только и мечтаю о том дне, когда она станет моей женой. Но ее счастье значит для меня больше моего собственного, и, поскольку она не может обойтись без вашего благословения, я сделаю все возможное, чтобы его получить.
— Это его решение, — вставила Мелисса. — Я бы вышла за него при любых обстоятельствах. Но предпочитаю свадьбу, о которой всегда мечтала. Чтобы ты отдавал меня жениху, а все родные собрались разделить мою радость! Линкольн согласился со мной и сделал так, как мне лучше. Я знаю, что он предназначен мне судьбой. И хочу, чтобы ты тоже был в этом уверен.
— Я с такой же легкостью мог бы сказать, что он не годится для тебя и что я сделаю все, лишь бы ты это увидела. Ты позволяешь чувствам взять верх над разумом.
— А что такое замужество, если не чувства? Неужели любовь тут ни при чем?
— Может, это глубоко ранит тебя, но любовь тут действительно ни при чем.
— Поверить не могу, что именно ты это сказал! — ахнула Мелисса.
— Ты моя дочь, — упрямо отвечал Локлан, — и твое благополучие для меня превыше всего. И уж разумеется, превыше твоих желаний и капризов. Если ты погибнешь, потому что им снова овладеет неукротимая ярость и он снова сметет все на своем пути, что тогда скажешь? Что умерла счастливой?
— Он не…
— Я знаю, что он не причинит тебе зла намеренно. В этом можешь меня не убеждать, — кивнул Локлан. — А я и боюсь именно случайного убийства.
— Ты просишь невозможного. Достаточно того, что я верю: его чувства, неизменно глубокие, сумеют охладить ярость. Впрочем, я не думаю, что до этого дойдет. Но он возненавидел моих дядюшек, когда те попытались одолеть его. Поэтому и обозлился на них, но я.. я никогда не сделаю ничего такого, чтобы вызвать его гнев.
Локлан покачал головой:
— Ни он, ни ты, Мелли, не сможете этого гарантировать.
Мелли в отчаянии воздела руки к небу:
— До чего же ты упрям!
— Кто-нибудь хочет чая? — сухо осведомилась Кимберли, прерывая спор и явно намекая на то, что так они ни к чему не придут. Локлан провел рукой по лицу и шагнул к камину. Кимберли попыталась сменить тему, но, к сожалению, совершила ошибку, обратившись к мужу:
— Почему ты так быстро вернулся? Не ожидала тебя раньше завтрашнего дня.
— У меня было предчувствие, что она вернется. Зная свою девочку, я не мог и мысли допустить, что она сможет долго выносить разлуку с нами.
Плохо скрытый упрек побудил Мелиссу запальчиво отпарировать:
— Верно, па, но, зная тебя, не могу понять, почему ты так жестоко лишаешь меня единственной радости! Или не хочешь принять в расчет, как жестоко терзаешь меня?
— Это не слишком справедливо, Мелли, — запротестовала Кимберли.
— Прекратите! — гневно воскликнул Линкольн. — Я больше не желаю это слушать! Не для того я привез ее домой, чтобы ссориться с вами. Все это так бессмысленно! Я хочу жениться на ней, она хочет выйти замуж за меня, вот что самое главное! Но для вас это ничто. Из-за моего прошлого вы считаете, что я представляю опасность для Мелли. Если есть способ доказать, что это не так, я готов. Подумайте об этом.
— Молодец! — воскликнула Кимберли и устремила на мужа взор, ясно говоривший: «Решай скорее!»
Он не сразу понял жену, но уже через минуту согласно кивнул. И, тяжело вздохнув, неохотно пробормотал:
— Хорошо, у меня есть предложение. И я делаю его не только потому, что получаю возможность как можно скорее убраться из города, который ненавижу. Поедем с нами домой, парень, в Крегору. Погости немного, узнаем друг друга получше.
— С удовольствием! — воскликнул Линкольн.
— Я не говорю, что мое мнение можно изменить, — предупредил Локлан, когда жена и дочь счастливо заулыбались. — Но никогда не мешает подумать и посмотреть, что будет.
Путешествие в Шотландию проходило далеко не в столь натянутой атмосфере, как можно было ожидать. Они уехали на следующее же утро, еще до полудня. Никто из Макферсонов, отправившихся на поиски сбежавшей парочки, пока не вернулся, но Локлан отправил гонцов, чтобы найти их и передать, что все хорошо, дочь вернулась, и все Макгрегоры вместе с пылким поклонником Мелиссы отправились домой.
Линкольн велел привести свою лошадь и экипаж, чтобы уложить вещи, как его, так и Мелиссы. Каждое утро он и Макгрегоры проводили по несколько часов в седле. В конце концов, не нужно ждать приезда в Шотландию, чтобы получше познакомиться.
По неписаному согласию никто не упоминал о прошлом, о попытке побега или о любой теме, могущей привести к новым ссорам, во всяким случае, пока они в пути и вынуждены все дни проводить вместе. Случались даже моменты общего веселья, не слишком частые, но все же это было хорошим знаком. К сожалению, у Мелиссы и Линкольна не было ни малейшей возможности поговорить наедине. Родители не спускали с нее глаз, то ли намеренно, то ли до сих пор не оправились от тревог, которые она им причинила.