В отличие от своего короля, простые франки-рыцари вовсе не отворачивались от герцога только потому, что Сигурду нравилось пиратствовать. Для них он был овеян славой нескольких громких и дерзких походов, где сыскал репутацию неустрашимого в бою воина. И это для многих, особенно молодых франков, значило немало. Да, по сути говоря, в каждой войне, то есть ежегодно, небольшие отряды франкской армии занимались тем же ремеслом, что и Сигурд, только на суше, и потому слава викинга лишь повышала его статус среди не слишком знатных рыцарей и простых ратников.
Шатер Трафальбрасса стоял в самом центре палаточного городка, на небольшом возвышении, и отличался не только месторасположением, но и величиной, и богатством ткани. Рядом Сигурд расположил еще один шатер, поменьше, как он объяснил, для своего побратима графа Ксарлуупа, который спешит в Хаммабург и вот-вот прибудет. О том, что граф не прибудет сюда, герцог еще не знал.
Сюда, в большой шатер с гостеприимно распахнутым пологом, постоянно заглядывали посетители, желающие познакомиться с молодым героем. И Сигурд, усилием своей звериной воли скрыв лютый гнев, охвативший его утром, после короткого приема у короля Карла, встречал всех улыбкой и кубком доброго греческого вина, запас которого сумел сделать сразу по приезде в Хаммабург, словно предвидел свою популярность. Благорасположение Трафальбрасса и его отрепетированная широкая улыбка сразу создали вокруг этого известного всей Европе имени еще больший ореол славы. Таким образом, даже не успев сесть на коня и поднять оружие в турнирных схватках, он уже грозился стать самым популярным рыцарем на турнире. По крайней мере, местные саксы в датском сиятельном вельможе, кажется, уже души не чаяли. И готовы были поддержать его в бою своим восхищением. Знатные же франки только сожалели о ранении, полученном накануне графом Оливье, потому что воинской славой с Сигурдом мог сравниться только недавний сарацинский пленник, да разве что еще герцог Анжуйский. Но сам бывший пленник, как маршал турнира, назначенный королем, вступить в бой мог только в том случае, если партия короля потерпит полное поражение. Он оставался высшей инстанцией, которая имела право отстаивать честь королевского знамени на турнире. В глубине души многие франкские рыцари были уверены, что Оливье даже раненый в состоянии показать силу копейного удара, достойную своей славы, и стать победителем. На требующий большей силы бой на мечах или на секирах у графа, пожалуй, сил не хватило бы. И потому многие в душе надеялись, что Сигурд одолеет сильнейших из зачинщиков, и тогда король вынужден будет согласиться на вступление в бой своего любимца. Это было бы зрелищем, о котором говорить и вспоминать будут долго. Но произносить такие чаяния вслух никто не решался.
Годослав, не желая раскрывать инкогнито, не покидал своего скромного шатра, только непоседливый, быстрый на решения и на соображение Далимил, как и следует настоящему разведчику, раз за разом приносил ему сведения и тут же исчезал снова. О популярности Сигурда в лагере Далимил рассказывал несколько раз. Князь в ответ на эти рассказы хмурился и сжимал кулаки так, что тупо хрустели пальцы. Ему очень хотелось побыстрее выйти на ристалище против герцога, но соблюдать при этом скромность и значимость было тоже необходимо. Турнир длится три дня. За три дня, если князя узнают, случиться может многое. Готфрид отличается злобной мстительностью и не пожелает оставить без внимания свое недавнее политическое поражение. Даже здесь, в лагере своего давнего противника Карла Каролинга, он будет искать способ отомстить. Будь это достойная месть, Годослав не убоялся бы ее. Под достойной местью он понимал, к примеру, вызов со стороны того же Сигурда на смертельный поединок, где он рисковал погибнуть. Точно так же, впрочем, как и Сигурд. Но и Готфрид, и Сигурд предпочитают в подобных случаях не рисковать. Пущенная издалека стрела решила бы все их проблемы гораздо проще.
В очередной раз вернулся с новостями вездесущий плеточник.
– Прибыл Аббио. С ним полусотня саксов, которые примут участие в меле.
– Что такое меле?
– Так франки зовут групповую схватку.
– Понятно. Я слышал, что в этом меле должно участвовать по сотне воинов с каждой стороны.
– Вторую полусотню выставил какой-то местный мелкий эделинг Кнесслер.
– Мелкие эделинги не выставляют полусотню воинов наравне с Аббио. А Кнесслер не мелкий эделинг, а крупный землевладелец. Почти весь приграничный с нами берег принадлежит ему.
– Мне так сказали, княже… Но раньше я про Кнесслера не слышал.
– Это потому, что он очень стар. И уже много лет не покидает своего поместья.
– Этого не может быть. Он участвует в турнире во второй команде зачинщиков.
Князь отрицательно покачал головой.
– Или ты что-то путаешь, или старый Кнесслер умер, а в турнире участвует кто-то из его потомков. Но я слышал, что и все его сыновья давно погибли. Если не ошибаюсь, последнего уже недалеко от Рарога убил в схватке мой отец, оставив старика одиноким, и Кнесслер долго после смерти сына сам был при смерти. Саксы тогда пошли в набег, и остановить их стоило большого труда. Так говорят наши семейные хроники. Меня тогда еще, кажется, и не было, или я был совсем ребенком. Он должен быть очень стар…
– Я узнаю, княже…
Годослав встал и подошел к пологу, слегка отодвинул его, чтобы рассмотреть окрестности.
– Скоро ли начнет темнеть?
– Через час-полтора, княже.
– Я хочу сходить к Аббио. Мы с ним встречались три года назад на свадьбе у дочери Бравлина. И неплохо поговорили. Думаю, он не забыл меня.
Далимил в сомнении похлопал себя плеткой по бедру. Раньше он никогда не был рядом с князем так долго и не выполнял роль оруженосца, и потому не знал, как отнесется Годослав к советам простого разведчика. И все же решился.
– Мне кажется, княже, тебе не стоит этого делать. Никто не должен тебя узнать, даже такой известный эделинг, как Аббио. Так мне велел сказать Ставр, на случай, если ты пожелаешь с кем-то поговорить.
– Когда Ставр придет?
– Тоже когда стемнеет. Он не хочет подтверждать твое славянское происхождение. Пока другие рыцари о тебе говорят как о неизвестном аварце. Авары не дружат с Карлом, и потому естественно смотрится твоя нелюдимость.
– Ладно, буду ждать, – согласился Годослав и вздохнул. Ждать и догонять не любит никто.
Он лежал на своей походной кровати, когда Далимил пришел в следующий раз.
– Что нового?
– Рабочие приехали из Хаммабурга, начинают строить берфруа. С ними в толпе затесался Ставр. Сакскую седую бороду приклеил и переоделся, чтобы не узнали. И другие с ним, тоже приоделись… Я сам никого не узнал, пока меня не окликнули. Сейчас Ставр заглянет…
В самом деле, не прошло и двух минут, как раздался короткий предупреждающий стук в щит у входа, и следом за стуком вошел высокий, но сильно сутулый, чуть не горбатый человек, привычно смотрящий себе под ноги. Если бы не предупреждение Далимила, князь ни за что не узнал бы в пришедшем волхва.