Она повернула на Симли-стрит в районе к западу от церкви Святого Элизиуса, выключила фары и дала «Люмине» проехать на накате полквартала, прежде чем припарковалась у тротуара. Было только десять часов, но улица казалась вымершей. Жители опрятных, похожих на коробки домов приклеились к телевизорам, по которым начались десятичасовые новости. Все, за исключением Альберта Флетчера. В окнах гостиной дома номер 606 по Симли-стрит свет не горел. Темными оставались все окна полутораэтажного дома.
Где мог быть шестидесятилетний католический дьякон в десять пятнадцать вечера в среду? С какой-нибудь горячей вдовушкой, уйдя от действительности, выключив свет? Представленная картинка вызвала у Меган усмешку.
Она пересекла улицу и целеустремленно зашагала вниз по тротуару к дому, как если бы у нее были все основания быть там. Весь трюк проникнуть незамеченным на объект, который вам не принадлежит, — притвориться, что он ваш. Она прошла по подъездной дорожке дома 606 и проскользнула за гараж, тем самым лишив возможности увидеть ее всех соседей, которые случайно могли оказаться у окон, выходящих на улицу.
Снег под ее ботинками скрипел, как пенопласт. Даже текстильный верх ее меховой куртки стал жестким от холода. Каждое движение сопровождалось звуком, похожим на шуршание сминаемой газеты. Пытаясь вытащить из кармана куртки небольшой фонарик, она проклинала себя за стремление работать в этом богом забытом морозильнике. В рукавицах залезть в карман было крайне неудобно, и это было одной из причин резкого уменьшения числа карманных краж во время холодов.
Боковая дверь гаража была заперта. Прикрыв рукой свет фонарика, Меган поднесла его к окну и всмотрелась внутрь, затаив дыхание, чтобы не затуманить стекло. Единственным автомобилем в гараже оказался седан. Определить его марку было невозможно, так как он был покрыт брезентом и скрывался под ним, словно старый диван под чехлом. Соседнее парковочное место было пустым. В гараже царила безупречная чистота, если не принимать во внимание единственное масляное пятно на полу.
Меган развернулась и по тропинке направилась к крыльцу черного хода. Ей хотелось заглянуть в окна, но все шторы оказались задернутыми. Даже подвальные окна были чем-то закрыты. Фундамент дома аккуратно обложили толстым непрозрачным пластиком и присыпали снегом для теплоизоляции.
Ругаясь, Меган опустилась на колени прямо под окнами первого этажа и отгребла рукой снег. Она стянула одну варежку и запустила руку в карман в поисках перочинного ножа. Найдя его, с его помощью отогнула несколько скоб, которые удерживали пластиковые листы на месте. Стащив пластик вниз, направила луч фонаря в подвальное окошко. Но и здесь везде было чисто выметено, словно на танцполе. Ни завалов старых банок из-под краски, ни кип прошлогодних газет. Никаких коробок с ненужной одеждой. Никакое не подземелье. Никакая не камера ужасов. Никакого маленького мальчика.
Полуразочарованная, полууспокоенная, Меган присела на корточки и выключила фонарь. И в тот же самый момент фары осветили дорогу.
— Проклятье!
Она вскочила и принялась засовывать фонарь и перочинный нож обратно в карман, умудрившись при этом порезать ладонь лезвием. Едва удержавшись от визга, другой рукой начала быстро забрасывать снег обратно на подвальное окно. Дверь гаража автоматически поползла вверх. Хлопая по снегу обеими руками и то и дело поглядывая на гараж, Меган постаралась как можно лучше уплотнить снег. Флетчер въехал, не заметив ее, но если он выйдет из боковой двери и направится к черному ходу, ей точно не уберечь свою задницу.
Погрохотав еще с минуту, двигатель заглох. Крадучись, Меган обогнула крыльцо и нырнула за противоположный от гаража угол дома, неожиданно уткнувшись головой в человека.
Ее крик был придушен большой рукой в перчатке. Кто-то обхватил ее другой рукой и с силой привлек к себе. Резко развернувшись, он зажал девушку между собой и стеной дома. Меган носком ботинка сильно ударила нападавшего по голени. Тот крякнул от боли, но только плотнее прижал ее к стене и наклонился к лицу.
— Спокойно! — приказал он хриплым шепотом.
Знакомый шепот.
Меган заглянула под капюшон куртки. Даже в темноте невозможно было не узнать лицо Митча. Он отвел руку от ее рта.
Меган не проронила ни слова, вместо этого изо всех сил стараясь успокоить сильное сердцебиение и не подцепить какую-нибудь гадость в виде простуды, поскольку холодный воздух колотил ее по легким словно кулаком. Она поднесла руку ко рту и накрыла его ладонью, как чашкой, создав некое подобие фильтра. Дверца машины Флетчера захлопнулась. Его шаги послышались на утоптанной снежной тропинке по направлению к черному ходу. Шанс, что он будет идти домой по своему обычному пути, поскольку проделывал так миллион раз, был велик. Вряд ли он заметит что-либо необычное, вроде следов на снегу там, где их не должно было быть. Люди подвержены привычкам и в большинстве своем невнимательны, пока не почувствуют необходимости быть настороже.
Он медлил, как будто находился в нерешительности. Меган могла представить, как он стоит в том месте, где она счищала снег с подвального окна. Ну давай, Альберт! Ну же! Иди! Иди! Пожалуйста. Он медленно пошел дальше. Медленно поднялся по лестнице. Меган затаила дыхание. Задумался ли он над чем-нибудь? Посмотрел ли он с южной стороны крыльца? Смог разглядеть следы в темноте?
Загремели ключи. Щелкнул замок. Тяжелая дверь открылась и тут же захлопнулась с глухим стуком.
Меган облегченно вздохнула. Выброс адреналина прошел, оставив мелкую дрожь. Она посмотрела на Митча и шепнула:
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
— Что, черт возьми, ты делаешь здесь? — огрызнулся он.
— Тебе не кажется, что мы могли бы обсудить этот вопрос где-нибудь в помещении? — пробормотала Меган. — Я уже отморозила задницу.
22.55
— 34 °C, коэффициент комфортности: — 48
В баре «Синий гусь» было немноголюдно. В неярком свете, льющемся из бра над стойкой, было невозможно рассмотреть, что чучела животных, развешанные по стенам, изъедены молью. Барменша, полная женщина с мышиного цвета кудряшками, которые обрамляли голову, как шерстяная шапочка, стояла за стойкой бара, курила сигарету и вытирала пивные кружки темным полотенцем. Она смотрела по портативному телевизору повторные серии какого-то древнего сериала. Маленькие темные глаза в мясистых складках лица походили на изюминки в пончике. Единственный клиент в баре — старик с плохими зубами — после рюмки выпитого шнапса вел оживленную беседу сам с собой о плачевном состоянии политики в Миннесоте теперь, когда ушел Хьюберт Хамфри.
Митч выбрал последнюю кабинку в ряду перед бильярдной и сел так, чтобы и вход, и окно, выходящее на улицу, были в поле зрения. Старые привычки. Он заказал кофе и рюмку виски «Джек Дэниэлс». Проглотив виски одним большим глотком, он потягивал кофе, в то время как Меган рассказывала ему о своей беседе с Кэтлин Кейси, о загадочной смерти Дорис Флетчер и враждебном настрое ее мужа к Ханне Гаррисон из-за ее вмешательства.