Меган не хотела думать, насколько ее заявление близко к истине. Им обоим было просто необходимо провести время вместе вдали от тягот дела. Время, чтобы быть людьми, а не полицейскими. Время, чтобы почувствовать что-то хорошее, что-то жизнеутверждающее.
Митч последовал за нею, сбросив подушки с колен. Озорная усмешка изогнула его рот.
— Да ладно, Меган, — шепнул он, проводя кончиком пальца вниз по аккуратному носу к идеально очерченному рту. — Просто поцелуй, и ничего больше. Я обещаю.
Меган улыбнулась, удивленная тем, как ее тело реагировало на игру. Сердце забилось немного быстрее. Ее кожа разгорячилась, и появилось легкое покалывание в предвкушении неизвестного. Впрочем, глупо. Они уже спали вместе, и между ними оставалось не так много физических тайн. Тем не менее Меган чувствовала себя взволнованной в ожидании немного грубоватых ласк.
Их губы встретились неуверенно и осторожно, как бы в порядке нового опыта. Без напора и натиска. Просто наслаждаясь прикосновением. Их дыхания слились в один поток. Но постепенно давление губ Митча нарастало, они становились горячее и жестче. Он обвил руками ее плечи и плотнее привлек к себе. Поцелуй сбросил окраску невинности, становясь все более настойчивым и откровенным. Кончик его языка нашел щелочку между губами Меган и требовал большего, мягко исследуя уголки рта, стремясь проникнуть глубже. Она слегка разжала губы и тихо застонала, когда его язык полностью овладел мягким влажным пространством.
Меган схватила его руку, когда он поднял ее, но не смогла удержать. Он положил ладонь на ее грудь и нежно помассировал упругую округлость. Она скользнула рукой вниз и сомкнула пальцы вокруг пениса. Низкий нарастающий стон вырвался из его горла, когда она посильнее сжала руку. Митч нащупал большим пальцем ее сосок и медленно потер его через мягкие слои одежды. Затем одну за другой расстегнул пуговицы на ее блузке.
— Боже, какая красота, — прошептал он, не отводя взгляда и благоговейно дотрагиваясь до нее.
Меган позволила себе дрейфовать в море ощущений… пока не почувствовала его руку на кнопке джинсов. И снова они прошли игру притворного протеста и убеждения.
Кнопка сдалась первой… Застежка-молния медленно расползлась вниз. Меган приподняла бедра, и он потянул с нее джинсы, ожидая увидеть кружевные трусы, дразнящие его. То, что он обнаружил, было черным шелком, который, казалось, продолжался до бесконечности. В замешательстве он сдвинул брови и посмотрел на нее.
— Ну да, длинное нижнее белье, — смущенно объяснила Меган. — На улице ниже тридцати!
Митч озорно рассмеялся и продолжил стаскивать вниз черный шелк.
— Да, конечно, в нем, черт побери, намного теплее. Особенно здесь, — пробормотал он, скользнув пальцами в темные завитки. — И особенно здесь, — продолжил он, осторожно засовывая два пальца глубоко между ее ног.
— О-ох, Митч! — Меган дотянулась до него и попыталась сбросить его с себя.
И в то же время она хотела близости с ним, хотела, чтобы он потерял над собой контроль, находя удовлетворение, и не наблюдал за ней в самый уязвимый момент.
— Доверься мне, — шепнул он.
Доверься мне. Доверие не было тем, что она легко предлагала. Были серьезные основания не доверять. Логические, жизненные причины. Но она не чувствовала себя ни логичной, ни опытной. Когда он коснулся ее, она почувствовала себя женщиной, не полицейским. Ее напугало, что она теряется как личность, но здесь был Митч, шепчущий, уговаривающий… Доверься мне… затронувший самое сердце ее желания… поглаживающий самую женственную ее часть… ласкающий… любящий… Доверься мне…
Меган закрыла глаза. У нее перехватило дыхание. Она откинулась назад, и все остатки ее сдержанности выскользнули из ее сознания, подавленные ощущениями, страстью и желанием. Ее бедра двигались в превосходном ритме его рук. Она дышала прерывисто, поверхностно. Возбуждение нарастало, как неудержимая лавина накрыло ее с головой и… разорвалось в ней — горячее, вызывающее головокружение, пьянящее.
— Мне нравится смотреть на твое лицо, когда ты кончаешь, — прошептал Митч. — Оно становится таким сосредоточенным, жестким.
Меган почувствовала, как румянец разливается на ее щеках, и попыталась отвлечь его внимание от своего явного смущения.
— Твоя очередь, Шеф, — сказала она, перекатившись на него и устроившись сверху.
С провокационной озорной улыбкой, сияющей на губах, Меган встала над ним на колени, медленно расстегнула джинсовую рубашку и обнажила его грудь. Своими маленькими руками она принялась массировать рельефные, словно горные хребты, мышцы, пробираясь через густые заросли темных волос на его груди. Митч внимательно наблюдал за нею, удовольствие и мучительное желание скручивались внутри него подобно виноградным лозам. Он шумно втянул в себя воздух, когда она наклонила голову и взяла его сосок в рот. Ощущение ее губ, ее языка, ее зубов разжигало огонь у него в паху.
— Меган…
Она прижала палец к его губам.
— Ш-ш-ш… Позволь мне сделать это для тебя, Митч.
Она покрыла поцелуями его живот, сползая все ниже и ниже вслед за спуском его джинсов. Долгие, горячие поцелуи открытым ртом.
— Меган…
— Ш-ш-ш… Доверься мне.
Он застонал, когда она взяла член в шелковистый обжигающий рот. Мысли и контроль над собой сгорели дотла, оставив только чувственные ощущения, настолько интенсивные, что Митч начал задыхаться… Чувствуя ласки ее языка, нежность губ, прикосновение руки, легкое покусывание зубов… Чувствуя, как разгорается огонь, как он становится все горячей и горячей, как приближается взрыв.
Митч приподнял Меган и подмял под себя, войдя в нее одним сильным толчком. Внутри она была горячей и упругой, такой же влажной, как ее рот. Бедра плотно прижались к его бокам, и он почувствовал, как ее острые ноготки впились в спину. Его движения убыстрялись с каждым толчком, становясь сильнее, напряженнее, глубже. Она выдохнула его имя, когда кульминационный момент захватил ее, и они одновременно достигли оргазма.
Чувство доверия и волнения; связь, которая вышла за рамки просто физической… Чувства, которые он не знал и не позволял себе два года в близости на одну ночь.
Митч не хотел ни думать, ни говорить, ни размышлять о последствиях. Ему хотелось просто стянуть со спинки дивана хлопковое покрывало и укрыть их разгоряченные тела, чтобы, как в коконе, удержать тепло вокруг себя. Сохранить момент и отложить анализ случившегося.
Однако сомнения оставались, призрачные, как привидения. Он перетасовал все оправдания и отговорки, как колоду крапленых карт. Это был просто секс. Страсть, и ничего больше. Он не был готов к большему. Она не хотела большего. Ему нравилось жить так, как он жил, — просто, когда все в должном порядке, все под контролем. Он не хотел брать на себя ответственность за другого человека.
Не то чтобы Меган нуждалась в ком-то, кто взял бы на себя ответственность за нее. Сомнительно, что она позволила бы это. Господи, она была самой независимой женщиной, которую он знал. Но с другой стороны… Но с другой стороны, она оставалась все той же брошенной маленькой девочкой, женщиной, не уверенной в своей привлекательности и опасающейся всех.