Ришель и Санни отправились наверх вслед за Томом. Они помнили, что комнаты наверху не убирали. Поэтому они решили их хорошенько осмотреть. За дверями, под мебелью, весь этот лабиринт спален, ванных комнат и маленьких гостиных.
Я предпочел искать в месте, более вероятном, на мой взгляд, — в бассейне с фонтаном. Маленький пластиковый пакет с камешками мог много лет пролежать среди водорослей и камней незамеченным. А потом ведь мистер Терзис и мужчина в маске свалились с лестницы прямо туда.
Вдруг я услышал вопль Тома:
— Нашел! Я нашел изумруды!
— Том! — вскрикнула Лиз, выскакивая из оранжереи. — Где они были?
Я посмотрел вверх на стоявшего на площадке Тома. Он поднял сжатый кулак. На его лице играла пренебрежительная улыбка.
— В большой ванной комнате, — ответил он. — Ришель после себя тоже оставила беспорядок. Ник, тебе нужно поговорить с ней на эту тему.
— Я не оставляла беспорядка, — возмутилась Ришель, появившаяся за его спиной, и нахмурила брови. — Я была очень аккуратна.
— Изумруды! — крикнул я. — Том! Покажи!
Он усмехнулся и бросил что-то вниз. Что-то, сверкнувшее зеленым на лету.
Я поймал. Но, даже еще не разжав кулак и не видя, я уже знал, что поймал таблетки от боли в горле.
— Здорово, Том, — сказал я. — Здорово.
Я сунул пакет в карман и вернулся к бассейну. Не хотел, чтобы он видел, насколько сильно я разочарован. Он действительно заставил меня на минуту поверить.
Я обшарил каждый миллиметр этого бассейна. Кроме раздавленной банки, которую я уже видел раньше, там ничего не было — только камни и водоросли. Выловив банку, я увидел, что Элмо поднимается наверх, чтобы присоединиться к остальным. Ничего не сказав мне, он только пожал плечами. Он, очевидно, потерпел неудачу в птичьей клетке.
Я стоял, выгибая затекшую спину. Лиз вышла из оранжереи. Покачала головой и скорбно произнесла:
— Ничего.
Я и не думал, что она там что-нибудь найдет. Тем не менее она все-таки хотела попытаться. В оранжерее полно мест, где пять маленьких камешков в тонком пластиковом пакете могли лежать незамеченными. Согласен.
— А где остальные? — спросила она.
— Все где-то наверху, — сказал я.
Она подняла глаза.
— Очень тихо, — заметила она.
— Эй, там, наверху! — . крикнул я. — Где вы?
Ответа не последовало. Опять время игр, подумал я.
— Пойду найду их, — проговорила Лиз. — Помогу искать. Думаю, более вероятно, что вор обронил камешки там.
Я вытряс воду из раздавленной банки.
— Знаешь, Лиз, это глупо, — проворчал я. — Если бы изумруды были здесь, мы бы их уже нашли. Вероятно, Ришель ошиблась, что в спортивном костюме того парня нет карманов.
— Не думаю, что она ошиблась, — возразила Лиз. — Уж в чем Ришель разбирается, так это в одежде.
Я не мог не согласиться с этим, но без особой надежды наблюдал, как Лиз ползет вверх по ступенькам. Она свернула в один из коридоров, позвала ребят и исчезла из моего поля зрения.
Я подождал минуту, потом окликнул ее. Но она не ответила. Я позвал снова. Тихо. Я не мог поверить. Даже Лиз решила подурачить меня.
Я прошел через арку в столовую, а оттуда в кухню — выбросить банку. С каждым шагом я все больше мрачнел и раздражался.
Просто уйду и оставлю их, со злостью думал я. Конечно, я понимал, что это ребячество, и в любом случае я не мог уйти. Ключ был у Лиз. Я не мог выйти.
Стояла давящая тишина. Я вертел в руках банку. Расправил ее. Посмотрел.
Эта была банка из-под пива.
Но Том не пил пива.
Я подошел к холодильнику и открыл его. Там было несколько таких же банок, как та, что я держал в руках.
Когда мы пришли, в бассейне банка не плавала.
Но Том не пил пива. Никто из нас не пил пива.
Я отвернулся от холодильника. Кухня вокруг меня сверкала. Я стоял на этом же месте почти неделю назад, когда пришел сюда за льдом для мистера Терзиса. Тогда мраморный пол был залит водой. Скользко. И была кровь.
Неожиданно я содрогнулся. Отправился снова в гостиную. Вряд ли мои шаги по мраморному полу были слышны. Рыбы плавали в своем бассейне. Оранжевые, черные, белые, красные, ярко-голубые. Чистая журчащая вода, чистые зеленые водоросли, чистое выложенное галькой дно. Они были заперты в чистом, роскошном, беззвучном мире. Как и я.
Заперт. Я попытался избавиться от этого чувства. Ладони у меня стали мокрыми. Я добрался до гостиной и заставил себя подойти к подножию лестницы.
— Эй! — крикнул я как можно громче. — Эй! Кончайте дурачиться!
Ответа не последовало.
Цвели орхидеи — за стеклом. Взаперти. Раздался одинокий вопль попугая — из заточения клетки.
Я поднял глаза на дерево, достигающее стеклянного купола. Впервые мысль установить высохшее дерево посреди дома показалась мне скорее дурацкой, чем гениальной.
Сухое дерево. Кому бы хотелось у себя дома установить сухое Дерево?
Права была Лиз. Я вдруг понял, что она имела в виду, сравнивая этот дом со склепом. Он был почти таким же уютным. Склеп Терзиса.
Мой взгляд наткнулся на листок миссис Виста, по-прежнему приколотый к двери в оранжерею. Сейчас я даже был рад, что Лиз прикрепила его. Это казалось чем-то глупым и человеческим в центре всего этого холодного совершенства.
ВНИМАНИЕ! ТРУДИСЬ БЕЗ СОМНЕНИЙ. В НИХ ТОЛКУ НЕТ. НЕ ЗАЛИВАЙ ВОДОЙ! УХОДИ, ВСЕ ПРОВЕРИВ! СНОВА ПОДКОРМКУ НЕ ИСПОЛЬЗУЙ. МОЖНО ПОЛИВАТЬ ОРХИДЕЮ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ВИДНО, ЦВЕТОК ГОТОВ. ЕСЛИ ЗАБОЛЕЕТ, Я С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПОМОГУ С ЦВЕТАМИ ВЫЙТИ ТАКИМ ДЕТЯМ ИЗ ПОЛОЖЕНИЯ ВСЕГДА. ДОМА БУДЕТ ПОРЯДОК!
Миссис Виста не была совершенством. Но она была сердечной и отзывчивой. Поэтому, несмотря на то что она написала это глупое послание, смысл которого с трудом можно было понять… Я снова посмотрел на листок и покачал головой. Конечно, манера изложения более чем нелепая.
Я сосредоточился на ее записке. Это помогало мне избавиться от других мыслей. Тишина давила мне на уши. Старательно выведенные слова расплывались у меня перед глазами.
Потом, словно кто-то нажал на кнопку, тысяча лампочек вспыхнула у меня в голове.
В моем сознании вдруг всплыли картинки. Отчетливые и яркие. Маленький герой в «Побеге из Заргоса». Лицо Тома, когда он убеждал меня, что не ел сыр, перец, шоколадное печенье. Раздавленная банка в бассейне. Грязный след на коврике, которого никто не оставлял. Грязные отпечатки на стенах, к которым никто не прикасался. Ришель на верхней площадке лестницы, утверждавшая, что она не оставляла после себя беспорядка в ванной комнате.
Если не она, то кто? Том не ел этих продуктов, кто тогда? Если никто из «Великолепной шестерки» не пачкал пол, кто сделал это? Если мы не пили пива, кто пил?