— Я питаю надежду, что ты имеешь объяснение… — начал тролль, но Саймон указал на волчицу.
— Садись на нее. И поторопись. Если нам надо спешить, я побегу, а твои ноги слишком короткие.
— Саймон, — сказал Бинабик, в его глазах сверкнул гнев. — Я бегал по тонким мостам Минтахока, когда был еще младенцем…
— Но это ровная поверхность, да еще под гору. Пожалуйста, Бинабик, нам надо бежать!
Тролль посмотрел на него, потом повернулся к Кантаке и щелкнул языком.
Волчица немедленно опустилась в траву. Бинабик перекинул ногу через широкую спину зверя и подтянулся, ухватившись за густую шерсть у нее на загривке. Он снова щелкнул, и волчица поднялась, выпрямив сначала передние лапы, потом задние. Бинабик покачивался у нее на спине.
— Умммму, Кантака, — отрывисто приказал он. Волчица бросилась вперед.
Саймон вприпрыжку побежал рядом с ними. Теперь не было слышно ни звука, кроме их собственного тяжелого дыхания, но воспоминание об ужасном вое иголочками страха покалывало затылок Саймона, и черное лицо Альдхорта все больше и больше становилось ласковой улыбкой друга. Бинабик припал к шее Кантаки и очень долго его взгляд не встречался со взглядом Саймона.
Бок о бок они бежали по длинному склону, но только когда серое солнце прислонилось к горам, они достигли переднего края леса, группы нежных стройных березок — маленькой аккуратной служанки, принимавшей гостей злого, старого господина.
* * *
Оставленную ими долину еще освещали лучи заходящего солнца, но войдя под сень Альдхорта, они погрузились в сумрачную тень. Мягкая лесная подстилка приглушала их шаги, и спутники неслись через лесную окраину бесшумно, как сами лесные духи. Тонкие лучи света пробивались через хитросплетение веток, и пылинки, поднятые шагами Саймона и Кантаки, плясали в этих тоненьких колоннах свои затейливые танцы.
Саймон начал уставать, пот стекал по его лбу и шее грязными ручьями.
— Мы имеем должность идти очень дальше, — крикнул Бинабик, покачивающийся на широкой платформе спины Кантаки. — Скоро дорога становится очень путанной для скорости, и свет замеркнет. Тогда мы будем иметь отдохновение.
Саймон ничего не ответил, не снижая темпа, дыхание обжигало ему легкие.
Когда юноша наконец замедлил бег до неверного галопа, Бинабик соскочил с волчицы и побежал рядом с ним. По стволам деревьев скользили последние лучи солнца, верхушки деревьев еще были окружены сияющими ободками, как цветные окна хейхольтской церкви. Наконец, когда в темноте было уже почти ничего не видно, Саймон споткнулся о выступавший из земли корень. Бинабик подхватил его, и они остановились.
Бинабик опустился на корточки и осмотрел место их вынужденного привала.
Они находились на небольшом склоне. У его основания змеилось глинистое русло ручья, который представлял собой всего лишь струйку мутной воды.
— Когда ты обретешь немного дыхания, — сказал Бинабик, — я думаю, мы можем перебираться как раз вон туда, — он указал пальцем на огромный дуб, стоявший немного выше по склону. Вокруг огромного, с чудовищными наростами ствола было открытое пространство, потому что мощные корни дерева не давали места другим деревьям. Саймон кивнул, открывая и закрывая рот, как рыба, вытащенная из воды.
Через некоторое время он заставил себя подняться и с помощью Бинабика добрался до дерева.
— Ты знаешь, где мы? — спросил Саймон, вновь опускаясь на землю и находя удобное место у одного из торчащих корней.
— Нет, — весело ответил тролль. — Но завтра, когда я буду иметь время делать определительные вещи… тогда я буду знать. Теперь, если ты окажешь мне помощь собирать несколько камней и сучьев, мы сможем иметь немного огня. А очень позже, — Бинабик быстро поднялся на ноги и принялся собирать хворост, — позже будет приятный сюрприз для тебя.
Бинабик выстроил нечто вроде трехстороннего ящика из камней, чтобы по возможности спрятать свет костра, но маленькое пламя все равно потрескивало как-то ободряюще. Красные отблески отбрасывали причудливые тени, а Бинабик углубился в изучение своего мешка. Саймон лениво наблюдал, как поднимаются в ночное небо несколько беглых искорок.
Они приготовили жалкий ужин из сушеной рыбы, галет и воды. Саймон чувствовал, что его желудок заслуживает лучшего обращения, но все-таки лежать, согревая у костра ноющие ноги, было куда приятнее, чем бежать. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ему приходилось бегать так быстро и так далеко без малейшего отдыха.
— Ха! — усмехнулся Бинабик и повернул к юноше торжествующее лицо, освещенное отблесками пламени. — Сюрприз я сулил тебе, Саймон, и сюрприз имею я!
— Ты кажется говорил о приятном сюрпризе? Потому что сюрпризов другого рода мне хватит с избытком на всю оставшуюся жизнь.
Бинабик улыбнулся, улыбка расплылась до ушей.
— Решение в данном вопросе только тебе принадлежит. Произведи дегустацию. — Он протянул Саймону небольшую керамическую баночку.
— Что это? — спросил Саймон. Даже при свете костра на баночке не было видно никаких надписей. — Что-то троллевое?
— Открывай это.
Саймон ткнул пальцем в горлышко и обнаружил, что оно залито чем-то вроде воска. Он провертел дырочку в тонкой пленке и поднес к носу. В то же мгновение он сунул в баночку палец, вытащил и с наслаждением облизал его.
— Варенье! — восхищенно сказал он.
— Имею уверенность, что виноградное, — ответил Бинабик, довольный бурной реакцией Саймона. — Это находка, принадлежащая аббатству, но дальнейшие события изгоняли ее.
Съев немного, Саймон неохотно протянул баночку Бинабику, который тоже нашел странный продукт весьма приятным на вкус. Довольно быстро они прикончили баночку, и передали липкую посудину Кантаке, чтобы она вылизала ее.
Саймон свернулся клубочком на своем плаще у теплых камней угасающего костра.
— Ты бы не мог спеть песню, Бинабик? — мечтательно спросил он. — Или рассказать историю?
Тролль задумался.
— Я не думаю, что историю это очень хорошо, Саймон, потому что надо спать и мы имеем должность рано вставать. Может быть короткую песню…
— Это было бы славно.
— Но подумав дополнительно, — сказал Бинабик, натягивая капюшон, — я имел бы желание, чтобы ты спел песню. Конечно в тишине.
— Я? Песню? — Саймон помолчал немного. Вдруг сквозь просвет между вершинами деревьев мигнула маленькая звезда. Звезда… — Хорошо, — решил он, — поскольку ты пел мне песню о Шедде и ее звездном одеяле… я спою тебе песню, которую мне пели горничные, когда я был совсем еще мал. — Он немного подвинулся, устраиваясь поудобнее. — Я надеюсь, что ничего не забыл. Это смешная песенка.
Саймон мягко начал:
Там, где Альдхорта тень
Даже в солнечный день