Саймон встал, с трудом разогнув ноги. Суставы скрипели, как несмазанные петли. Он снова засомневался в искренности тролля. Он не был уверен, что любопытство маленького Человека столь уж невинно. Один раз он уже жестоко поплатился, поверив тому проклятому монаху. Впрочем, сейчас уже не оставалось другого выбора. Ему необходим спутник, который не новичок в лесу. Маленький человек видимо отлично разбирался в походной жизни. Саймону внезапно ужасно захотелось, чтобы с ним снова был кто-то, на кого спокойно можно положиться.

— Я иду на север, — сказал он, и рассчитано рискнул, добавив:

— В Наглимунд. А вы? — Саймон осторожно наблюдал за троллем.

Бинабик упаковывал свою незатейливую утварь в заплечный мешок.

— Видишь ли, я предполагаю путешествие далеко тоже на север, — ответил он, не поднимая глаз. — Кажется, здесь мы имеем отрадное совпадение путей. — Он поднял наконец темные глаза. — Как странно, что ты должен путешествовать к Наглимунду, такое название я много раз слышу за последние недели. — Его губы тронула едва заметная таинственная улыбка.

— Вы слышали? — Саймон поднял Белую стрелу, старательно изображая беспечность. — Где?

— Время будет для разговоров, когда мы выйдем на дорогу. — Тролль улыбнулся широкой желтозубой улыбкой. — Я должен позвать Кантаку, которая без сомнения сеет ужас и отчаяние среди грызунов, которые имеют жилище в окрестностях. Чувствуй себя свободнее, чтобы освободиться от излишков, для быстрой ходьбы.

Для того, чтобы последовать совету Бинабика, Саймону пришлось взять Белую стрелу в зубы.

Глава 4. Звездная сеть

Несмотря на водяные пузыри на стертых ногах и тряпье, в которое он был одет, Саймон впервые с начала своего изгнания почувствовал, что сети опутавшего его отчаяния слегка ослабли. И разум и тело его были совершенно измучены за дни его изгнания, у него появился бегающий настороженный взгляд и рефлекторное желание избегать неожиданностей — и ни то, ни другое не ускользнуло от острого взгляда его нового спутника — но мучительный, угнетающий ужас ушел, превратившись в новое туманное полувоспоминание. Неожиданный спутник помогал облегчить тоску о потерянных друзьях и покинутом доме — по крайней мере настолько, насколько допускал это Саймон. Большую часть своих мыслей и чувств он продолжал скрывать. Он оставался чрезвычайно подозрительным и, кроме того, не хотел провоцировать новых потерь.

На пути через прохладные залы утреннего леса, полные радостных птичьих трелей, Бинабик объяснил, что он покинул свой высокий дом в Йикануке по делу — серии поручений, приводящих его ежегодно в Эркинланд и восточный Эрнистир.

Саймон решил, что это как-то связано с торговлей.

— Но, о! Мой юный друг, какое беспокойство вижу я этой весной! Представители вашего народа очень встревоженные, очень напуганные! — Бинабик махал руками, изображая бурное волнение. — В далеких местностях король не знаменит, в Эрнистире питают страх к нему. Все недовольные и все голодные. Люди очень не путешествуют, они питают страх к дорогам. — Он улыбнулся. — Если говорить правду тебе, дороги никогда не были безопасные, по крайней мере в далеких местностях — но и в самом деле стало очень хуже на севере Светлого Арда.

Саймон любовался на вертикальные колонны света, которые полуденное солнце воздвигло между деревьями.

— Вы когда-нибудь путешествовали на юг? — спросил он наконец.

— Если ты говоришь юг, думаешь про юг Эркинланда, мой ответ будет — да, один раз или два раза я путешествовал на юг, но помни, пожалуйста, что представители моего народа говорят, что покинуть Йиканук значит путешествовать на юг.

Саймон слушал не очень внимательно.

— Вы путешествовали один? А… а… а Кантака была с вами?

Бинабик снова расплылся в улыбке.

— Нет, это было очень давно, до того как мой друг-волк появился на свет, когда я еще был…

— А откуда у вас… откуда у вас этот волк? — перебил Саймон.

Бинабик раздраженно зашипел.

— Это очень трудно — давать ответы на вопросы, когда все время дают новые вопросы.

Саймон старался выглядеть виноватым, но он ловил настроение, как птица ветер, и видел, что тролль не сердился.

— Извините, — сказал он. — Мне и раньше говорил… мой друг… что я задаю слишком много вопросов.

— Не то плохо, что очень много, — сказал Бинабик, отстраняя посохом ветку, преградившую им дорогу. — Они налезают друг на друга. — Тролль усмехнулся. — Итак, на какой из тех вопросов ты хочешь получить ответ?

— О, на какой хотите. Выбирайте сами, — кротко сказал Саймон и подскочил, так как тролль чувствительно стукнул его посохом по запястью.

— Я буду рад, если ты не будешь излишне подобострастным. Поскольку это манера людей, которые торгуют на рынке сомнительный товар. Я убежден, что очень лучше бесконечные глупые вопросы.

— По… подо?..

— Подобострастным. Сладким, как мед. В Йикануке мы говорим: посылайте человека со сладким языком лизнуть снежные подошвы.

— Что это значит?

— Это значит, что льстецы не любимы мной. Впрочем неважно! — Бинабик откинул голову и засмеялся, тряхнув черными волосами. И без того узкие глаза превратились в едва различимые щелочки. — Неважно. Мы зашли так далеко, как заблудился затерянный Пиквинег — я говорю о нашей беседе. Нет, не спрашивай ни про что. Мы остановимся здесь отдыхать, и я буду рассказывать тебе о том, как я встречал моего друга, Кантаку.

Они нашли подходящий осколок гранита, торчащий из мха, словно огромный указательный палец, окрашенный ярким солнечным светом. Тролль и юноша взобрались на него и устроились поудобнее на верхушке. Стояла глубока тишина, и пыль от шагов путешественников уже не кружилась в воздухе. Бинабик залез в мешок и вытащил оттуда большой кусок сушеного мяса и мех со слабым кислым вином. Набив рот едой, Саймон скинул башмаки и весело болтал ногами, подставляя стертые пятки живительным лучам солнца. Бинабик бросил критический взгляд на обувь своего товарища.

— Мы должны найти что-нибудь другое. — Он пощупал истрепанную, разодранную кожу. — Когда болят ноги, и душе несдобровать.

Саймон улыбнулся этим словам.

Некоторое время они молчали, убаюканные шелестом листвы полного жизни Альдхорта.

— Итак, — сказал тролль наконец, — первое, что надо мне сказать, это то, что мой народ не опасается волков, хотя обычно и не дружится с ним. Тролли и волки много тысячелетии делились охотничьей тропой, так что обычно мы друг с другом очень не ссориваемся. Наши соседи, если можно говорить такой вежливый термин, волосатые люди Риммергарда, говорят, что волки очень нехорошие животные, очень вероломные. Ты знаешь людей Риммергарда?

— О да! — Саймону приятно было проявить осведомленность. — Я много их видел в Хей… — Он спохватился. — В Эрчестере. Я даже разговаривал с ними. Они носят длинные бороды, — добавил он, щеголяя своими глубокими знаниями этого предмета.