— Это была аритмия — даже не инфаркт. Я себя чувствую настолько лучше, что уже могу злиться. Я видела их, Ксаббу, я видела ублюдков, которые владеют этим клубом. Я видела, что они там вытворяют. Я до сих пор понятия не имею, зачем им это, но если мы с тобой не были вот на столько, — она показала сжатые пальцы, — от того, чтобы последовать за Стивеном и еще Бог знает сколькими детьми, я съем свою шляпу. — Ксаббу недоуменно глянул на нее. Рени рассмеялась. — Прости. Это идиома такая. Она означает «я совершенно в этом уверена». Ты никогда ее раньше не слышал?
Бушмен покачал головой.
— Нет. Но я с каждым днем узнаю все больше, учусь думать на этом языке. Иногда я размышляю о том, что теряю. — Он наконец сел. Бушмен был так легок, что Рени не ощутила, как прогнулся матрас. — Что нам делать теперь, Рени? Если то, что вы сказали, — правда, эти злодеи творят много зла. Куда нам сообщить об этом: в полицию или в правительство?
— Я тебя отчасти за этим и позвала — хочу показать кое-что. — Рени пошарила за подушкой в поисках пульта и с трудом вытащила его из щели между стеной и матрасом. Собственная слабость раздражала ее — даже такое ничтожное усилие вызвало одышку. — Очки принес? Плоский экран работает слишком медленно.
Ксаббу достал две коробочки с логотипом политеха на крышках. Рени вытащила обе пары — каждая размером с обычные очки от солнца, — из клубка кабелей у кровати выдернула тройник и подключила к пульту очки и пару сенсоров.
Когда она подала одни очки Ксаббу, тот взял их не сразу.
— Что-то случилось?
Бушмен медленно покачал головой.
— Рени, я потерялся. Я подвел вас, когда мы были там.
— Больше мы туда не пойдем. Кроме того, это лишь изображение и звук, без эффекта присутствия. Мы просто заглянем в банки данных политеха и пару подсетей. Бояться нечего.
— Меня удерживает не боязнь, хотя я солгал бы, сказав, что не испытываю страха. Дело в другом. Я должен рассказать вам, Рени, — рассказать о том, что случилось со мной там.
Рени промолчала, не желая подгонять друга. Несмотря на все его способности, напомнила она себе, он был еще новичком, и все то, к чему она давно привыкла, было для него непривычным.
— Я тоже должна показать тебе кое-что. Обещаю, это будет не сложнее, чем лабораторная в политехе. А потом я очень хочу услышать твой рассказ.
Она снова протянула очки. На сей раз Ксаббу взял их.
Серая пустота быстро сформировалась в правильные многоугольники ее личной системы — простенькая схемка, напоминающая набросок кабинета, куда проще, чем та, которую предоставлял ей политех. Рени повесила на стены несколько картинок и поставила аквариум с тропическими рыбками, но в остальном кабинет был строго функционален — рабочее место постоянно спешащего человека, — и перемен в обстановке в ближайшее время не предвиделось.
— Мы проторчали в клубе — сколько? Три часа? Четыре?
Рени сдавила сенсоры, и один из прямоугольников превратился в окно. В окне показался логотип политеха и стандартное предупреждение. Рени набрала код доступа, и перед ней проявилась библиотека.
— Потерпи немного, — предупредила она. — Здесь я привыкла работать свободно, а сейчас меня ограничивает скорость ввода с этих допотопных штуковин.
Странно было двигаться в такой знакомой, реалистичной среде и не иметь возможности напрямую контактировать с ней. Чтобы манипулировать каким-либо из символических объектов, ей приходилось не тянуться к нему рукой, а выполнять сложную последовательность команд.
— Вот что я хотела тебе показать, — произнесла Рени, открыв, наконец, нужное окошко. — Записи политеха за тот день. — По экрану быстро катились строки чисел. — Вот префикс упряжной, все коннекты. Вот мы заходим. Вот мой код доступа.
— Вижу, — спокойно, но отрешенно проговорил Ксаббу.
— Смотри сюда. Вот запись наших коннектов. Только внутриуниверситетская связь.
— Не понимаю.
— Это значит, что, судя по этим записям, мы вообще не входили в сеть и не подключались к коммерческому узлу под названием «Мистер Джи». Все, что мы пережили, — бассейн, тварь эта морская, центральный зал — не было ничего этого. Во всяком случае так утверждает архив политеха.
— Рени, я запутался. Быть может, знания мои менее обширны, чем мне казалось. Как может не остаться записи?
— Не знаю! — Рени поработала с сенсорами. В глубине очков архив политеха сменился другим окном. — Смотри здесь: это мои личные счета, даже те, что я создала специально ради этого случая. Они не тронуты. За коннект не платил ни политех, ни я — никто! После нас не осталось никаких следов. Совсем. — Рени перевела дыхание, стараясь сохранять спокойствие. Головокружения порой еще беспокоили ее, но силы возвращались с каждым днем, отчего беспомощность казалась еще неприятнее. — Если мы не сможем найти записей, мы и пожаловаться не сможем. Представь себе, что скажут власти: «Это очень серьезное обвинение, миз Сулавейо. Особенно если учесть, что вы этим узлом никогда не пользовались…» Бесполезно.
— Хотел бы я предложить что-нибудь, Рени. Хотел бы я чем-нибудь помочь. Но моих младенческих знаний для этого, увы, недостает.
— Ты можешь мне помочь. Помочь выяснить, что случилось. Мне не хватает выносливости — я от пристального взгляда устаю. Но если ты будешь моими глазами, мы сумеем кое-что сделать. Я не сдамся так легко. Эти ублюдки погубили моего брата и едва не прикончили нас с тобой.
Рени откинулась на подушки. После таблеток ее, как всегда, клонило в сон. Ксаббу сидел по-турецки на полу. Глаза его были скрыты очками, пальцы с поразительной быстротой бегали по клавишам сенсора.
— Ничего похожего на ваше описание, — произнес он, нарушив долгое молчание. — Ни петель, ни повторов. Все свободные концы, как вы бы сказали, спрятаны.
— Черт.
Рени снова закрыла глаза, пытаясь найти другой способ решения проблемы. Кто-то дочиста стер все записи об их с Ксаббу визите в клуб, потом сфабриковал новые и вставил на то место, да так, что и шва не осталось. Сведения о часах, проведенных у «Мистера Джи», были теперь недоступны и непроверяемы, как сон.
— Меня пугает не то, что они сотворили это, а то, что отследили все мои псевдонимы и стерли напрочь. Черт, да способа сделать такое вообще не существует!
Ксаббу все еще бродил по оцифрованному миру. Очки на его узком лице походили на стрекозиные глаза.
— Но если они отследили созданные вами фальшивые личины, то не могут ли они найти вас?
— Вчера я сказала бы: «Да никогда в жизни!», но сегодня я уже не так уверена. Если они знают, что сигнал шел из политеха, им даже не надо залезать во внутренний архив, чтобы найти меня методом исключения. — Рени в раздумье прикусила губу. Мысль была очень неприятная. Ей с трудом верилось, чтобы люди, создавшие «Мистера Джи», посылали ей укоризненные письма через адвоката. — Создавая псевдонимы, я как могла старалась от них отстраниться, шла через общественные узлы, и всякое такое. Я никогда не подумала бы, что меня сумеют выследить до политеха.