— Я очень польщена тем, что вы доверяете мне ответственную роль, — осторожно произнесла Бриони. Ей не хотелось обижать людей, уже ставших для нее верными товарищами. — И все же я откажусь. Я не буду играть на сцене ни при каких обстоятельствах. Нигде и никогда. Найдите кого-нибудь другого.
На то, чтобы выучить текст роли, у Бриони было всего десять дней. Монологи Зории оказались невероятно длинными, к тому же драматург не придерживался единого ритма и размера, что делало заучивание особенно сложным. Репетиции обычно происходили по ночам, после вечернего представления — труппа вынуждена была играть, чтобы заработать себе на ужин. Новый спектакль готовился во дворах трактиров и сараях, освещенных слабым светом свечей и продуваемых ветром. Но актеры, не обращая внимания на усталость и холод, с пылом произносили монологи и обсуждали мизансцены (Бриони выяснила, что это слово означает расположение исполнителей на подмостках).
«До чего я докатилась, — сокрушалась она порой. — Была принцессой и жила в замке, а теперь стала бродячей лицедейкой, имеющей наглость изображать великую богиню. Кто я теперь, сама не знаю — ни девчонка, ни мальчишка, а какой-то урод с соломой в волосах и со вшами под грязной одеждой».
Тем не менее она была свободна. Свободна от хороших манер, от правил этикета, от скучных дворцовых обязанностей. Бриони не чувствовала себя счастливой, но в уныние она не впадала. Она отчаянно скучала по дому, по отцу и брату, тяготы бродячей жизни иногда казались невыносимыми, но все же она не могла не признать — на ее долю выпало настоящее приключение.
Аргал и его братья начали осаду крепости Лунный Бивень. Во время этой осады погибло несметное множество богов, о дети мои, тысячи и тысячи богов.
Нушаш был полон решимости уничтожить сводных братьев, и лишь предательство одного из родичей помешало ему сделать это. В конце концов он отступил на солнце, где ждала его Суригали, госпожа Справедливости, его сестра и супруга. Его родной брат остался на луне. Он захватил в качестве военной добычи Ненизу, супругу Ксергала, и сделал ее своей супругой.
Откровения Нушаша, книга первая
Дым затянул Куллоанский пролив, подобно густому туману, и лишь порывы ветра немного рассеивали густые черные клубы. Военные корабли, посланные автарком Ксиса, разрезали морскую гладь у самых стен Иеросоля. Их спущенные на воду длинные весла казались лапами гигантских насекомых, а пушки на палубах извергали огонь. Защитники цитадели не оставались в долгу: белые облака дыма вздымались над артиллерийскими орудиями, бившими по неприятелю. Многие корабли получили пробоины, на некоторых вспыхнули пожары, но ни один пока не был потоплен. Пелайя утешалась лишь тем, что пушечные ядра, долетавшие до стен Иеросоля, не причинили крепости почти никакого ущерба.
— Посмотри, папуля! — воскликнула Пелайя, сжимая руку отца. — Ядра отскакивают от стен, как горох.
— Стены цитадели чрезвычайно прочны, — с невеселой улыбкой ответил граф Перивос. — Но это не означает, что тебе можно здесь оставаться. Это зрелище не для юных девиц. Я очень благодарен тебе за то, что ты передала мне обед и записку от мамы. Но теперь ты должна вернуться домой.
Комендант крепости повернулся к стоявшему поодаль вооруженному слуге — высокому парню со страдальческим выражением лица.
— Прошу тебя, Эрил, проводи молодую госпожу домой. И передай моей жене, что ни ей, ни детям не следует больше приходить во дворец, пока я сам не позову их.
— Хорошо, граф Перивос, — с поклоном ответил слуга. — Я в точности передам ваши слова графине.
Пелайя поднялась на цыпочки и обхватила шею отца руками, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Эрила. Граф, погруженный в свои мысли, в ответ лишь рассеянно погладил дочь по голове.
— Вам не следует так вести себя, графиня, — изрек слуга, когда они с Пелайей вышли на лестницу. Когда-то давно он, к великому удовольствию Пелайи, называл ее «маленькая хозяйка», но те времена остались в прошлом. — Перед посторонними вы должны быть сдержанной.
— Какими посторонними, Эрил?
Замечание слуги задело девочку за живое, потому что она очень старалась не уронить честь семьи. О том, что она принадлежит к одной из самых знатных фамилий Иеросоля, Пелайя помнила с пеленок. В жилах Акуанисов текла кровь Девонов — королевской династии, правившей Иеросолем всего несколько веков назад. Погребальные маски Девонов украшали парадный зал родового особняка в Сирисе. Пелайе они всегда казались ликами мирных, обретших покой привидений. В отличие от своей сестры Телони, Пелайя никогда не робела перед чужими людьми, но и не позволяла себе хихикать или бегать вприпрыжку, как неразумное дитя. Она была уверена, что всегда производит впечатление серьезной и благовоспитанной молодой девицы.
— Разве вы не заметили, что рядом стояли солдаты? — спросил слуга.
— Ты имеешь в виду Тео и Дамиана? И Спиридона? — удивилась Пелайя. — Как я могу считать их посторонними? Все они много раз были у нас дома. Я отношусь к ним так… словно они мои дядюшки.
Тут Пелайя немножко покривила душой, особенно в отношении красавца Дамиана.
— Ну, очень-очень молодые дядюшки, — поправилась она. — И уж конечно, нет ничего зазорного в том, что я позволила себе обнять папу у них на глазах и…
Девочка не договорила, потому что за стенами раздался такой мощный грохот, что статуя Перина, стоявшая в нише над лестницей, покачнулась и едва не упала. Пелайя невольно завизжала и бросилась к окну.
— Что вы делаете, графиня! — Слуга, позабыв обо всех правилах приличия, бесцеремонно схватил ее за руку. — Скорее отойдите прочь! Вы хотите, чтобы вам снесло голову ядром?
— Не болтай глупостей, Эрил! — отрезала Пелайя, в любых обстоятельствах остававшаяся дочерью своего отца. — Пушечным ядрам ни за что сюда не долететь — по крайней мере, пока враги не ворвутся в цитадель. Ох, клянусь милосердной матерью Сиведой, ты только посмотри!
Над древними стенами поднимался черный дымовой столб — одно из зданий, расположенных на набережной в Нектарийской гавани, было охвачено огнем.
— Похоже, снаряд попал в пороховой склад! — воскликнула Пелайя. — Ужас как полыхает!
Пелайя не знала, что ее предусмотрительный отец заблаговременно приказал перенести большую часть пороха из склада на набережной в более безопасные места. Не сделай он этого, город лишился бы половины своего стратегического запаса, а грандиозный взрыв стал бы поистине разрушительным.
— Я должна сообщить папе, — заявила Пелайя и побежала вверх по лестнице, оставив позади растерянного Эрила.
— Зачем ты вернулась? — сердито спросил отец, обернувшись к ней.
Взгляд его был исполнен смятения, и Пелайя впервые поняла, что город может пасть, а все его жители — погибнуть. Ужасная догадка так поразила девочку, что на несколько мгновений она лишилась дара речи.