Граф Гутвульф в черном плаще и черном шлеме наносил удары направо и налево, отбиваясь от двух одетых в голубое наббанайских воинов, как будто они были несмышлеными мальчишками, всего в броске камня от Деорнота. Молодой рыцарь уже пригнулся в седле, чтобы мчаться к нему — сколько славы в том, чтобы обменяться ударами с Чудовищем Утаньята — когда упавшая рядом с ним лошадь развернула его собственного коня в другую сторону. Остановившись, все еще одурманенный, словно во сне, он обнаружил, что скакал вниз с горы через самую гущу сражения. Перед ним было синее с золотом знамя Леобардиса; герцог с развевающимися из-под шлема белыми волосами, стоял, высоко поднявшись в стременах, выкрикивая слова ободрения своим людям, потом опустил забрало и скрыл свои ясные глаза, собираясь вступить в бой.
На глазах у Деорнота сон обернулся кошмаром. Тот, кого он считал Бенигарисом, двигаясь так медленно, что Деорноту казалось, он может в любой момент протянуть руку и остановить его, вытащил длинный клинок и аккуратно, обдуманно вонзил его сзади в шею герцога. В шуме и безумии бурлящей битвы, никто, кроме Деорнота, не видел этой чудовищной сцены. Когда обагренный кровью клинок был вытащен, Леобардис воздел к небу дрожащие руки в железных перчатках, как бы пытаясь проговорить что-то через душащее его всепоглощающее горе, и спустя секунду осел в седле, склонившись к белой шее своей лошади, по которой потоком хлынула его кровь. Потом он медленно упал на землю.
Бенигарис некоторое время смотрел на него, как будто увидел выпавшего из гнезда птенца, потом поднес к губам рог. На мгновение Деорноту показалось, что в черной прорези шлема Бенигариса что-то блеснуло, словно сын герцога перехватил его ошеломленный взгляд через головы сражающихся людей.
Рог пел долго и хрипло, и многие головы повернулись на зов.
— Тамбана Леобардис эйс! — проревел Бенигарис, и, как это ни чудовищно, голос его был хриплым и скорбным. — Герцог пал! Отец убит! Отходите!
Он снова затрубил в рог. Деорнот в ужасе смотрел на него, не в силах поверить, как вдруг со склонов горы ответил другой сигнал. Одетые в доспехи всадники выскочили из-за тенистого укрытия деревьев.
— Огни Севера! — простонал Ярнауга, погрузив Таузера в пучину отчаяния.
— Скажи нам, как вдет битва?!
— Боюсь, она проиграна, — сказал риммер голосом гулким, как ночное эхо. — Кто-то упал.
— О! — выдохнула Воршева, и слезы были в ее глазах. — Джошуа! Это не Джошуа?!
— Не могу сказать. Я полагаю, что это может быть Леобардис. Но еще одно войско спускается с горы. Одеты в красное, на знамени… Орел?
— Фальшир! — простонал Таузер и, стянув с головы шапку с бубенцами, со звоном швырнул ее о камень. — Матерь Божья, это граф Фенгбальд! О Узирис Эидон, спаси нашего принца! Ублюдки королевские!
— Они ударят по Джошуа, как молот, — сказал Ярнауга. — А наббанайцы, по-моему, в замешательстве. Они… они…
* * *
— Отступайте! — кричал Бенигарис, и Аспитис Первис рядом с ним выхватил знамя из рук потрясенного пажа Леобардиса и растоптал мальчика копытами своего коня.
— Их слишком много! — кричал он. — Герцог мертв! Отступайте!
Деорнот развернул коня и поскакал через кровавую свалку обратно к Джошуа.
— Западня! — кричал он. Рыцари Фенгбальда ураганом неслись с горы, их клинки сверкали. — Это западня, Джошуа!
Он прорубил дорогу через двух вепрей Гутвульфа, пытавшихся преградить ему путь, получив несколько сильных ударов по щиту и мечу. Он сразил второго прямым ударом в горло и чуть не потерял свой меч, застрявший в теле. Он видел, что по его забралу течет кровь, но не знал, чья.
Принц звал назад своих рыцарей, рог Изорна трубил, перекрывая крики и звон оружия.
— Бенигарис убил герцога! — крикнул Деорнот. Джошуа ошеломленно обернулся, когда окровавленная фигура молодого рыцаря выехала на него. — Бенигарис заколол его сзади! Мы в ловушке!
На мгновение принц замешкался, подняв руку, словно хотел откинуть забрало и оглядеться. Фенгбальд и его орлы скакали к тылу наглимундцев, стараясь отрезать им путь к отступлению.
Принц поднял обернутую поводьями руку со щитом.
— Труби в рог, Изорн! — крикнул он. — Мы должны пробиться! Назад! Назад в Наглимунд! Мы преданы!
Под звук рога со страшными гневными криками рыцари Джошуа бросились вперед прямо к растянувшейся по холму цепи всадников Фальшира. Деорнот гнал лошадь, пытаясь достигнуть передовых рыцарей, и видел, как сверкающий клинок Джошуа обходил защиту первого орла, нанося змеиные удары под рукой рыцаря. Потом Деорнот увидел прямо перед собой красные плащи. Он взмахнул мечом и выругался: он не знал и сам, что его щеки, закрытые шлемом, были мокры от слез.
Люди Фенгбальда, смущенные свирепостью нападающих, медленно поворачивались, и в этот момент наглимундцы прорвались. Наббанаиские легионы в панике и беспорядке бежали к Инникскрику. Гутвульф не стал преследовать их, а послал свой отряд на подмогу Фенгоальду.
Деорнот гладил шею коня. Он слышал тяжелое дыхание лошади, когда они галопом неслись назад, через луга и вспаханные поля. Звуки погони постепенно затихали, а впереди вырастали стены Наглимунда.
Ворота были подняты и ждали их, словно черная разверстая пасть. Голова Деорнота пульсировала, как барабан, по которому выбивают дробь. Ему внезапно очень захотелось быть проглоченным — чтобы скатиться в глубокое темное забвение и никогда больше не выходить на свет.
— Нет, принц Джошуа. Мы не можем допустить, чтобы вы сделали такую глупость. — Изорн тяжело сел, оберегая раненую ногу.
— Не можете? — Принц оторвал глаза от пола и посмотрел на риммера. — А разве вы мои тюремщики? Разве я неразумный ребенок или полный идиот? Почему вы указываете мне, что я должен делать?
— Мой принц, — сказал Деорнот, успокаивающе положив руку на колено раздраженного Изорна. — Вы, конечно, господин здесь. Разве мы не следуем за вами, куца бы вы ни позвали нас? Разве мы не клялись вам в преданности? — По всей комнате угрюмо закивали головы. — Но вы просите у нас слишком многого. Поймите это. После страшного предательства, которое мы только что видели, неужели вы считаете, что королю вообще можно доверять?
— Я знаю его, как никто из вас. — Джошуа, словно сжигаемый каким-то внутренним огнем, вскочил с кресла и подошел к столу. — Он желает моей смерти, конечно, но не такой. Не такой бесчестной. Если он поклянется, что это будет совершенно безопасно, и если мы не совершим явной глупости, я вернусь назад целым и невредимым. Он все еще играет роль Верховного короля, а Верховные короли не убивают своих братьев, когда они приходят к ним безоружные и под флагом перемирия.
— Тоща почему он бросил вас в подземелье, о котором вы нам рассказывали? — нахмурившись, спросил Этельферт из Тинсетта. — Вам кажется, что это доказательство его благородства?