Он замолчал, услышав звук шагов на дорожке.
— Принц Джошуа! Принц Джошуа, где вы?
— Здесь, — рассеянно ответил принц, и через мгновение из-за куста выбежал один из стражников.
— Мой принц, — задыхаясь, проговорил он, падая на одно колено. — Сир Деорнот говорит, что вы должны немедленно идти к нему.
— Они снова на стенах? — спросил Джошуа, вставая и стряхивая росу с шерстяного плаща. Голос его звучал так, как будто доносился издалека.
— Нет, сир, — сказал стражник, рот его судорожно открывался и закрывался, словно он был усатой рыбой. — Это ваш брат — то есть, я хочу сказать, король, сир. Он отступает. Осада снята.
Принц бросил на Ярнаугу озадаченный, встревоженный взгляд. Оба они поспешили по дорожке вслед за возбужденным стражником.
* * *
— Верховный король отступил! — закричал Деорнот, когда Джошуа в развевающемся на ветру плаще поднялся по ступенькам. — Смотрите! Он пождал хвост и бежит!
Деорнот повернулся и дружески хлопнул по плечу стоящего рядом Изорна. Молодой риммер улыбнулся, но находившийся тут же Айнскалдир свирепо нахмурился на тот случай, если глупый эркинландер вздумает и на нем испробовать подобную глупость.
— И что теперь? — спросил Джошуа, протискиваясь мимо Деорнота к парапету оседавшей внешней стены. Прямо под ними валялись обломки разрушенного укрытия саперов, свидетельство безуспешной попытки свалить внешнюю стену, подкопавшись под нее. Стена осела на несколько футов, но выдержала — Девдинис строил на века! Саперы были убиты теми несколькими камнями, которые они сами же и расшатали.
Вдали виднелся разворошенный муравейник лагеря Элиаса. Уцелевшие осадные машины были свалены в кучу и разбиты, чтобы они больше никому не могли послужить; бесконечные ряды палаток исчезли, словно унесенные штормовыми ветрами.
По мере того, как нагружались фургоны Верховного короля, грозный рокот барабанов сменился отдаленными криками Погонщиков и щелканьем хлыстов.
— Он отступает! — счастливым голосом сказал Деорнот. — Мы это сделали!
Джошуа покачал головой:
— Но почему? Мы уничтожили лишь малую часть его войск.
— Может быть, он просто понял, как силен Наглимунд? — прищурившись, спросил Изорн.
— Тогда почему они не ждут нас снаружи? — возразил принц. — Эйдон! Что здесь происходит? Я мог бы еще поверить, что сам Элиас отправился обратно в Хейхолт, но почему он не оставил хотя бы видимость осады?
— Чтобы выманить нас, — тихо сказал Айискалдир, — на открытое место. — Нахмурившись, суровый риммер провел большим пальцем по лезвию своего ножа.
— Это возможно, — сказал принц. — Но странно — король хорошо меня знает.
— Джошуа… — Ярнауга смотрел вдаль за снимающуюся с лагеря армию, на утренний туман, заволакивающий северный горизонт. — Там, на севере, очень странные тучи.
Остальные напрягали зрение, но не увидели ничего, кроме смутных пределов Фростмарша.
— Какие тучи? — медленно спросил принц.
— Штормовые тучи. Очень странные. Я никогда не видел таких к югу от гор.
* * *
Принц стоял у окна, прижавшись лбом к холодной оконной раме, и слушал бормотание стелющегося ветра. Пустой двор внизу окрашивал нежный лунный свет, темные силуэты деревьев раскачивались на ветру.
Воршева выпростала белую руку из-под мехового покрывала.
— Джошуа, в чем дело? Холодно. Закрой окно и возвращайся в постель.
Принц не обернулся.
— Ветер проникает всюду, — сказал он тихо. — Его нельзя не впустить и нельзя остановить его, если он захочет уйти.
— Слишком поздняя ночь для твоих загадок, Джошуа, — сказала она, зевая, и расправила свои чернильные волосы, так что они распростерлись по простыне, словно черные крылья.
— Может быть, для многого уже слишком поздно, — ответил он и подошел, чтобы сесть на кровать рядом с ней. Джошуа нежно провел рукой по изгибу ее лебединой шеи, но все еще не отводил взгляда от окна. — Прости меня, Воршева. Я… непонятен тебе, я знаю. Я никогда не был правильным — ни для моих учителей, ни для моего брата или отца… ни для тебя. Иногда мне кажется, что я появился на свет не в свое время. — Он погладил ее по щеке, ощутив тепло ее дыхания. — Когда я гляжу на мир, каким он предстал передо мной, меня охватывает только чувство невыносимого одиночества.
— Одиночества?! — Воршева села. Меховая накидка упала; гладкую кожу женщины прикрывали только нити лунного света. — Клянусь моим кланом, Джошуа, ты жестокий человек! Неужели тебе не надоело наказывать меня за злосчастную попытку помочь принцессе? Как ты можешь делить со мной постель и называть себя одиноким?! Уходи, ты, унылый страдалец, иди спать с вашими холодными северными дамами в монашеской келье! Убирайся!
Она замахнулась, но он поймал ее руку. Несмотря на всю ее грацию, Воршеву трудно было назвать слабой женщиной, и она успела дважды хлестнуть его свободной рукой, прежде чем принц обезвредил ее, крепко прижав к себе.
— Спокойно, леди, спокойно, — засмеялся он, но лицо его горело. Воршева хмурилась и вырывалась. — Ты права, — сказал он, — я нанес тебе оскорбление и прошу прощения. Мира, о благородная леди. — Джошуа наклонился и поцеловал белую шею и покрасневшую от гнева щеку.
— Подвинься ближе, и я укушу тебя, — шипела она. Принц слышал, как бешено колотится ее сердце. — Я боялась за тебя, когда ты шел в бой, Джошуа. Я очень боялась, что они убьют тебя.
— И я был испуган не меньше, моя леди. Многое есть в этом мире, чего следует бояться.
— Ты и теперь чувствуешь себя одиноким?
— Одиноким можно быть, — сказал принц, подставляя губы для укуса, — в благороднейшей и прекраснейшей компании.
Ее освобожденная рука обвилась вокруг его шеи. Воршева ближе притянула его к себе. Лунный свет серебрил их сплетенные тела.
* * *
Джошуа бросил костяную ложку в тарелку с супом и сердито смотрел на маленькие волны, избороздившие его поверхность. Обеденный зал гудел наплывом множества голосов.
— Я не могу есть! Я должен знать!
Воршева, которая ела молча, но со свойственным ей хорошим аппетитом, тревожно взглянула на него через стол.
— Что бы ни произошло, мой принц, — застенчиво сказал Деорнот, — вам понадобятся силы.
— Они понадобятся, чтобы говорить с вашими подданными, Джошуа, — заметил Изорн. — Люди удивлены и встревожены. Король ушел. Почему в замке нет никакого празднования?
— Вы дьявольски хорошо знаете, почему! — отрезал Джошуа и, сморщившись от боли, поднес руку к голове. — Вы прекрасно знаете, что это какая-то ловушка: Элиас не мог сдаться так легко!
— Наверное, — сказал Изорн, но в его голосе не было убежденности. — Но это не значит, что люди, словно стадо набившиеся за внутренней стеной, — он указал широкой рукой на толпящихся вокруг стола принца людей, большинство которых сидело на полу у стен обеденного зала, ибо стулья были драгоценностью, принадлежащей только знати, — что они тоже поймут. Вы можете ожидать этого от тех, кто провел долгую зиму в заваленном снегом Элвритсхолле. — Изорн откусил еще один огромный кусок хлеба.