Хрустальный дворец вырастал перед нами, сверкая, как глыба розового льда, так что я смотрел мимо него, а не прямо. По мере того как мы приближались, вокруг становилось все тише, солнце грело теплыми лучами.
Когда мы вошли в пределы дворца, я заметил маленькую серую фигурку – единственное живое существо в поле зрения, – греющуюся на солнышке на террасе перед дворцом. Серая Метелка повела меня к ней. Это оказался древний кот, лежащий на квадрате из черного оникса. Подняв голову, он следил за нами.
Подойдя поближе и распростершись перед ним, она произнесла:
– Приветствую вас, Ваше Мурлычество.
– Серая Метелка, дочь моя, – ответил он. – Привет. Встань, прошу тебя.
Она повиновалась и сказала:
– Мне кажется, я почувствовала ваше присутствие в те минуты, когда Древние разгневались. Благодарю вас.
– Да. Я наблюдал за тобой весь этот месяц, – сказал он. – Ты знаешь почему.
– Знаю.
Он повернул голову, его желтые глаза старца встретились с моими. Я склонил голову из уважения к его почтенному возрасту и потому, что Серая Метелка явно считала его очень важной персоной.
– Ты пришла в сопровождении пса.
– Нюх – мой друг, – сказала она. – Он вытащил меня из колодца, прыгнул и спас от молнии Древних.
– Да, я видел, как он тебя оттащил, когда молния ударила, как раз перед тем, как я решил позвать тебя сюда. Добро пожаловать. Привет, Нюх.
– Привет… сэр, – ответил я.
Очень медленно старый кот встал, выгнул дугой спину, потом вытянулся низко над землей, снова поднялся.
– Сейчас как раз наступили сложные времена, – сказал он. – Вы стали частью необычного замысла. Пойдем со мной, дочь моя, чтобы я мог передать тебе малую толику мудрости, относительно событий последнего дня. Ибо некоторые вещи кажутся слишком незначительными для Великих, а кошка может знать то, чего не знают Древние Боги.
Она взглянула на меня, и, так как мало кому удается разглядеть мою улыбку, я кивнул головой.
Они прошли в храм, а я подумал, что, может быть, стоя где-то на высоком скалистом утесе, за нами наблюдает, всегда настороже, древний волк, посылая мне единственный приказ: «Продолжай сторожить, Нюх, всегда». Я почти слышал его рычание в безвременье, из тех мест, что за пределами мысли.
Ожидая их, я обнюхал все кругом. Трудно было сказать, как долго они отсутствовали в том месте, где нет времени. Но, по-видимому, не очень долго.
Когда я увидел, что они появились из храма, я снова подивился превратности судьбы, которая подружила меня с Открывающей. Да к тому же еще и кошкой.
Когда они приблизились, я заметил, что Серая Метелка чем-то обеспокоена или, по крайней мере, озадачена, по тому, как она подняла правую лапку и посмотрела на нее.
– Теперь сюда, – велел старый кот и сказав так, посмотрел на меня. Я понял, что приглашение относится и ко мне.
Он повел нас по аллее рядом с Дворцом Семидесяти Наслаждений, вдоль которой стояли гофрированные урны темно-коричневого, желто-коричневого и аквамаринового цвета, расписанные тонкими черными и серебряными линиями, с ручками из малахита, нефрита, порфира и хризоберилла, хранящие забытые тайны храма. Пурпурные крысы спасались бегством при нашем приближении, и одна из крышек шевельнулась, издала звук, подобный звону колокола, который эхом отразился от хрустальной розовой стены.
– Входите, – пригласил он, и мы последовали за ним в темную нишу, где находилась боковая дверь в храм.
Рядом с ней на хрустальной стене дрожала менее четко обозначенная дверца, и, когда мы к ней подошли, ее внезапно проявившийся прямоугольник начал закипать молочной пеной. Мы остановились перед этой дверцей, и старый кот обратился ко мне.
– Поскольку ты друг одной из моего рода, – сказал он, – я одарю тебя знанием. Спрашивай меня, о чем пожелаешь.
– Что ждет меня завтра? – спросил я.
Он мигнул один раз.
Потом ответил:
– Кровь. Моря крови и кровавое месиво повсюду вокруг тебя. И еще ты потеряешь друга. Теперь идите в эту дверь.
Серая Метелка шагнула в прямоугольник и исчезла.
– Ну что же, спасибо, – сказал я.
– Carрe baculum! [9] – прибавил он, когда я последовал за кошкой; каким-то образом он знал, что я помню кое-что из латыни, и, несомненно, получил какое-то непонятное кошачье удовольствие, приказывая мне принести палку на классическом языке. Постепенно привыкаешь к шпилькам от кошек по поводу твоей собачьей природы, но я считал, что хоть их босс будет выше этого. И все-таки он – тоже кот и, вероятно, уже давно не видел собак и просто не смог удержаться от искушения.
– Et cum sрiritu tuo [10] , – ответил я, входя в отверстие.
– Benedicte [11] , – услышал я издалека ответ, снова вплывая в пространство между двумя мирами.
– Что означал весь этот разговор в конце? – крикнула мне Серая Метелка.
– Он устроил мне небольшую контрольную по Вергилию.
– Зачем?
– Будь я проклят, если знаю. Он же непостижим, помнишь? Неожиданно ее очертания расплылись внутри еще одного прямоугольника. Странно было смотреть, как она стала двухмерной и заколебалась. Затем превратилась в горизонтальную линию, концы которой свернулись к середине, и – исчезла. Когда подошла моя очередь ощущения оказались не настолько сложными. Я присоединился к ней, оказавшись на вершине Гнезда Пса, перед каменным блоком, который снова стал просто камнем, на котором виднелось несколько царапин. Солнце ушло далеко на запад, но гроза кончилась.
Я описал круг. Никто не следил за нами, ни с какой стороны.
– Еще достаточно светло, чтобы обследовать то место, которое ты определил, – предложила она.
– Давай оставим это на завтра. Я опаздываю на свой обход, – ответил я.
– Ладно.
Мы отправились домой. Я все думал о пророчестве старого кота, но это будет только завтра.
– Собачья дрема гораздо менее пышная, чем Целефаис, – сказал я по дороге.
– А какая она?