— Я лучше снаружи покараулю.
— Тут задвижка есть. Зайдем вместе. Вдруг Пижма спросит что-то, а я не смогу ответить?
— Я в общественные туалеты с парнями не хожу, — нахмурилась Кочерыжка. — Ходила только с папой, пока маленькая была.
— Эта неделя у нас проходит под девизом «все когда-нибудь делается впервые». Залетай.
Если бы он закрылся здесь с кем-то другим, кроме Кочерыжки, они поместились бы с трудом. Она оторвала кусок полотенца от бумажного рулона, расстелила его на краю раковины, как одеяло для пикника, и уселась.
— Хорошо еще, тут не очень грязно. Некоторые такое за собой оставляют...
— Я знаю, что ты имеешь в виду.
— Не можешь ты этого знать. Ты большой, а я маленькая, и оставленное бывает раз в двадцать больше меня.
— Твоя взяла. — Тео посмотрелся в зеркало. — Хочу смыть эту дрянь, которой Долли меня намазала. С меня уже штукатурка сыплется, а в поезде есть такие же смуглые, как и я.
— Так ведь они-то рабочие.
— Ну и пусть. Здесь каких только нет, никто меня не заметит. Умоюсь, и все тут. — Он исполнил свое намерение, пустив теплую воду, вытерся полотенцем — на ощупь скорее шелковым, чем бумажным — и отскреб остатки белил за ушами и ниже подбородка. Почувствовав себя немного удобнее, он достал из кармана футляр. — Приступим. Достать ее или как? — спросил он, глядя на утопленную в бархате филигранную птичку.
— Просто говори. Вызови Пижму.
— Как вызвать?
— Назови его по имени — Квиллиус.
Тео, поднеся футляр так близко, что золото затуманилось от его дыхания, назвал имя, но ничего не произошло. Он попробовал еще раз. Немного погодя птичка осветилась, как будто ее вынесли на солнце.
— В чем дело? — Фигурка оставалась в футляре, но голос, принадлежавший, бесспорно, Пижме, звучал прямо в ухе у Тео. — Я только что сел за стол.
— У нас возникли трудности, — сказал Тео.
— Кто это?
— Господи Иисусе! — Кочерыжка сверкнула на него глазами и Тео попытался успокоиться. — А вы не догадываетесь? Сколько народу вы отправили на съедение за последние сутки?
— Вильмос? — Резкость в голосе эльфа приобрела совсем иной смысл. — Что вы имеете в виду?
— Ваш кузен или племянник, кем он вам там приходится — Тео запнулся. При всей его нелюбви к Пижме сообщать дурную весть вот так, с бухты-барахты... — Боюсь, что случилось несчастье. Руфинус подвергся нападению и убит.
— Что-что? Где вы? Что у вас там происходит?
Тео постарался объяснить ситуацию как можно короче. Пижма, видимо, очень удивился, но постигшее его горе скрывал хорошо — можно было подумать, что он только что узнал от садовника о болезни, поразившей его газон.
«Это не совсем честно с моей стороны, — подумал Тео. — Они ведь не такие, как мы».
— Летуница с вами?
— Да.
— Минуту, я поговорю с ней. Кочерыжка? — В голове у Тео что-то щелкнуло — теперь он и фею слышал у себя в ухе, как будто она сидела у него на плече, а не на краю раковины.
— Я слушаю, граф.
— Спасибо, что не оставила нашего гостя в беде. То, что рассказал мастер Вильмос... — Пижма явно хотел узнать, правда ли это, но чувствовал, что Тео будет оскорблен, и потому спросил: — Ты ничего не хочешь добавить?
«А он, кажется, человечнее, чем я думал», — решил Тео.
— В общем, нет, сэр. Мы по уши в дерьме, что верно, то верно.
— Когда приедете в Город, идите прямо в дом Штокрозы. Хотя нет, погоди. Молодой Штокроза, посланный сюда, тоже убит. Это может означать многое, в том числе и то, что у них в доме есть шпионы — или у меня. Последнее даже вероятнее, поскольку вас и беднягу Руфинуса поджидали на станции. — Пижма надолго замолчал и наконец с ощутимой неуверенностью сказал следующее: — Самый надежный и здравомыслящий представитель Эластичных вне клана Маргаритки — это лорд Наперстянка. Он умен, и подводные течения Города знакомы ему, как русалке собственная река.
Тео взглянул на водоросли вокруг своего запястья. Что, в сущности, такое эта русалочья метка? Надо будет попросить Кочерыжку объяснить толком.
— Лорд Наперстянка умен, бесспорно, сэр — даже чересчур, как думают некоторые, — ответила между тем она.
— О чем это ты?
— Да просто кое-кто говорит, будто он в дружбе с лордом Дурманом.
— У Дурмана много друзей — что здесь такого?
— Вам, конечно, лучше знать, сэр, только он...
— Что он? Глушитель — Сорняк, как ты выражаешься? Дурман действительно принадлежит к этой партии, при этом он наиболее терпимый и гибкий из них. Его убеждения во многом совпадают со взглядами нашего клана — за исключением его чрезмерной неприязни к смертным, разумеется. Но кем бы ни был Дурман, лорд Виорель Наперстянка — отнюдь не Сорняк, а вполне разумный центрист, член нашей парламентской фракции. Нет ничего плохого в том, чтобы дружить со своим политическим оппонентом — у нас, в конце концов, не война.
— Прошу прощения, — нахмурилась Кочерыжка, — но ваш кузен погиб, несмотря на мирное время. И насчет засушенного сердца в коробочке Штокрозы тоже, думаю, с вами не согласятся.
Тео прямо-таки видел неодобрительно поджатые губы Пижмы.
— Знатные дома и в особенности их хозяева связаны глубокими и старинными узами, которые не обрываются из-за простых политических расхождений. Дурман и Наперстянка дружат еще с тех пор, как вместе учились в Лозоходной.
Кочерыжка с досадой поерзала на своем насесте, но промолчала.
— Итак, — продолжал Пижма, — в Городе сразу же отправляйтесь в дом Наперстянки. Кочерыжка знает, где это, но если... — Неуверенность на этот раз приобрела мрачный оттенок, который даже Пижма не мог скрыть. — Если вы вдруг расстанетесь, мастер Вильмос, ступайте на Родниковую площадь. Дом Наперстянки вы узнаете сразу — это самая высокая башня на площади. Просто скажите страже, что у вас послание от меня, и покажите им раковину, по которой мы говорим сейчас с вами. Этого, думаю, будет достаточно, чтобы к вам отнеслись серьезно. В противном случае передайте лорду Наперстянке следующие слова: «Пижма напоминает о речной струе».
— Речная струя? — повторила Кочерыжка. — Вы спасли его, когда он тонул?
— Нет. Это название таверны. Весьма низкого пошиба, признаю это со стыдом, но когда мы оба учились в Лозоходной академии, я помог Виви, как звали его тогда, выбраться там из одной переделки. Он помнит.
У Тео это никак в голове не укладывалось. Они тайно говорят по телефону из вагонного туалета, их спутника недавно зарезали, а Пижма ведет себя так, будто это рассказ о похождениях дворецкого Дживса* [21] .