Хотя мятные таблетки на подушке пришлись бы кстати.
«Ладно, нечего делать вид, что тебе весело. Несмотря на ординарность обстановки, место это странное, очень странное». И кто-то здесь — не сказать бы «что-то» — хочет его убить. Правил он не знает, и друг у него только один, да и тот ростом с шариковую ручку.
Он достал из кармана куртки тетрадь Эйемона. И тетрадь, и куртка имели немного помятый вид, на страницах остались следы водяных капель. Он был уверен, что из родного мира его выдернули именно из-за книги, но пока что никто ее не потребовал и даже не спросил про нее, хотя он в одном только доме Нарцисса говорил о ней и леди Амилии, и Кумберу Осоке.
Тео до сих пор толком не понимал, как тут у них все устроено. Может, книга прояснит что-нибудь, если перечитать ее заново? В первый раз он на многое не обращал внимания, потому что думал, что это фантастика, — разве могла другая возможность прийти ему в голову?
Как будто ему дали инструкцию по укрощению львов, не предупредив, что вскорости его намажут салом и скинут на парашюте в африканский вельд.
Самое досадное то, что никакая это не инструкция. Ни словарика технических терминов, ни руководства по здешнему этикету. Записки путешественника, до того поверхностные и неполные, что зло берет!
Тео пролистал тетрадь, пропустив факты из ранней автобиографии автора. Он сам не знал, что ищет, но все несколько суток, прошедшие со времени его перехода, или как это у них называется, ему казалось, что он разбирается в происходящем все хуже и хуже. Родовые леса Шпорника, как ни странно, хоть как-то отвечали его представлениям о стране эльфов. Теперь-то ясно, что это всего лишь заповедник, где богатый землевладелец предается охотничьим забавам. Настоящая Эльфландия — здесь, в этом огромном городе — по крайней мере большая часть ее населения живет, кажется, именно здесь. Но современные веяния, с другой стороны, затрагивают и другие районы — классовая борьба, власть капитала, технический прогресс...
Современная Эльфландия является олигархией, и знатные семьи существовали в ней всегда, но лет двести назад, насколько я могу судить, здесь произошли значительные перемены — точнее не скажу, поскольку время в Эльфландии — понятие весьма скользкое, особенно по сравнению с нашим миром.
Раньше Эльфландия была абсолютной монархией, и управляли ею, как отражено в наших балладах и сказках, король и королева. Шекспир назвал их Обероном и Титанией, но у них есть и другие имена, например Гвинн ап Надд и Мэв (или Маб). У них множество имен и в то же время нет никаких, ибо это единственные король с королевой на памяти эльфов — так и город, названный мной Новым Эревоном, у них называется просто Город, поскольку других крупных городов здесь нет.
Как бы там ни было, во время последней Великанской войны, когда народ Нового Эревона сражался с пришельцами «из Страны Великанов» (единственное объяснение, которого я сумел добиться), с королем и королевой приключилось что-то неладное. Общее мнение гласит, что великаны убили их в буквальном смысле слова, но я слышал и другие версии: например, что они умерли сами, совершив некое колоссальное усилие, спасшее Город и обеспечившее победу над великанами. Есть песня о том, как одетые в броню великаны приближаются к сердцу Эльфландии, круша и сжигая все на своем пути, — если ей верить, они были пострашнее самых мощных боевых машин нашего мира. Так или иначе, эльфийские монархи пали в последней битве среди руин своей крепости (называемой почему-то словом, которое переводится как «собор», а не «дворец» или что-то в этом роде), а бразды правления перешли к группировке, известной как Семеро Семей. Семь этих наиболее сильных кланов героически (или оппортунистически, по мере цинизма историка) не позволили государству распасться в условиях вакуума, последовавшего за кончиной короля и королевы.
Вся знаменитая Семерка — Нарцисс, Штокроза, Примула, Чемерица, Дурман, Фиалка и Лилия — к тому времени уже входила в число самых могущественных родов, и все они имели обычные для аристократов склонности: Чемерица и Нарцисс занимались науками, каждый на свой лад, Фиалка и Лилия — изящными искусствами, Дурман — коммерческими делами, Штокроза и Примула — политикой. При этом их объединяла общая черта — желание править страной. Когда первоначальная паника улеглась и порядок восстановился, они, повинуясь воле народа, воссоздали Цветочный Парламент, но реальная власть осталась — и по сей день остается — в руках этих кланов и их ближайших союзников.
Когда Тео дочитал до этого места, погас свет.
Сначала ему показалось, что случилось самое страшное: кто-то обнаружил, что он получил информацию, которую не должен был получить, и сейчас явится за ним, — но потом вспомнил такое же происшествие в доме Пижмы и различные комментарии относительно здешних энергетических проблем. Вскоре голос хоббани сообщил, что все необходимые меры для устранения аварии приняты. Тео не мог отвязаться от мысли, что сидит в кромешной тьме в чужом и чуждом доме, где водятся огры и существа пострашнее, но все-таки немного воспрял духом — и вскрикнул совсем негромко, когда в дверь постучали.
— Кто там?
— К вам Кумбер Осока, — доложила хоббани, даже во время затемнения не забывавшая о своих обязанностях.
— Это я, Кумбер, — подтвердил феришер из-за двери.
Он принес с собой свет — сферу величиной с большой мраморный шарик, не освещавшую почти ничего, кроме его собственного удрученного лица.
— Извините за беспокойство, мастер Вильмос. Хоббани сказала, что у вас свет — еще до того, как он погас.
— Пожалуйста, зови меня Тео. И проходи. Как самочувствие?
— Вы подразумеваете, после пьянки? Ничего. Утром будет хуже — хорошо, что уже Мабон, и леди Амилия не ждет, что я выйду на работу. Зато мое поведение в клубе крайне угнетает меня. — Он вошел в комнату, отказался в приступе раскаяния от предложенного стула и сел, скрестив ноги, на ковер.
— Бывает. Всем время от времени надо расслабиться. Если тебя, конечно, за это не казнят или что-то вроде этого, — подумав, добавил Тео.
— В Колодезь за такие речи не отправляют — если ты не гоблин, конечно.
— Это хорошо. То есть для гоблинов плохо, но я рад, что тебе ничего не будет.
Феришер кивнул. Даже неяркий свет его волшебного фонарика позволял рассмотреть, как он несчастен. Тео думал о Кумбере как о недавнем выпускнике колледжа, но он вполне мог быть в пять или в десять раз старше. Попивая воду из стакана, Тео ждал, когда феришер заговорит. Ждать пришлось долго, и Тео наконец спросил сам:
— И часто у вас случаются такие аварии?
— Чем дальше, тем хуже. Энергостанции испытывают затруднения — у лорда Нарцисса в Ивах три штуки, и везде что-нибудь да не ладится. Это одна из причин предстоящего заседания.
— Вот как? — Тео не совсем понимал, что привело к нему Кумбера. Может быть, феришер просто хотел пообщаться с кем-то, кто не считает его преступником. — Какого заседания?
— Так вы не слышали? — поразился Кумбер. — Никто вам не говорил? .