Таким образом, было по крайней мере что изведать – взглянуть в лицо злу. Это, казалось, немного помогало, хотя Фритти и не сказал бы почему. Да и бессмысленно было слишком в это вдаваться, потому что он знал, подумалось ему снова, – его ждет смерть.
Гроза Тараканов, возглавлявший процессию пленников, принялся что-то бормотать себе под нос. Хвосттрубой не мог различить ни слова в этом сердитом ропоте, и Когтестражи, очевидно, тоже не различали. Они почти сразу перестали обращать на него внимание, но Фритти уловил, как в старом безумном коте постепенно нарастает напряжение. Это встревожило его.
Гроза Тараканов с неистовым воем повернулся к ближайшему стражу, Разорвяку.
– Рычатель! Собака! – завопил разъяренный старый кот. – Твоя песенка спета! Я знаю всю твою мерзость и темноту!
Разорвяк, скривив губы от удивления, чуть заметно отпрянул, и Гроза Тараканов прыгнул мимо него за Деревья. У Фритти ходуном заходило сердце.
Чудовищный Когтестраж был выбит из равновесия лишь на миг; он с рычанием прыгнул вслед Грозе Тараканов. В считанные секунды он поймал его, ударил потрепанного старого кота, проволочил по грязи и вскочил к нему на спину. Раздался бешеный вой – кто из двоих взвыл, Фритти не сказал бы, – и, к его изумлению, Гроза Тараканов поднялся и впился когтями в морду Разорвяку. Перепачканная шерсть Грозы Тараканов вздыбилась, едва он подался вперед; на миг почудилось, что он вдруг вырос, стал мощным. Потом когда Разорвяк снова обрел разум и собрался. Хвосттрубой увидел, что Гроза Тараканов был всего лишь тем, чем был: старым котом, в безумии напавшим на монстра вдвое больше себя. Они сцепились, и Разорвяк нанес Грозе Тараканов сокрушительный удар по морде; старик обессиленно повалился на грязную землю, где и остался лежать; кровь лила у него из носу. Когтестраж, шипя, как скользь, прыгнул вперед, чтобы перервать ему горло, но голос Растерзяка проскрежетал:
– Стой, или я тебе зенки выну!
Разорвяк – его мерцающий взгляд теперь потемнел от жажды крови – на миг смутился. Оскалил зубы, повернулся к начальнику. Растерзяк сухо, шершаво хихикнул.
– Х-ха, – усмехнулся он, – хорошенького дурака сделал из тебя старый хрыч! – Разорвяк посмотрел на начальника с неприкрытой ненавистью, но не двинулся к Грозе Тараканов. – Чуть не сбежал к тому же, а? – съязвил Растерзяк. – Твоя оплошка, сам теперь его и потащишь, пока суд да дело. Тебе бы радоваться, что эта старая крысья шкура еще дышит, потому что Толстяк хотел заполучить всю компашку живьем, – они должны быть живы, по крайней мере пока мы их к нему не доставим. Как по-твоему, друг мой, что он с тобой сделает, если ты помешаешь? – Растерзяк усмехнулся. Разорвяк в страхе попятился от скрюченного тела Грозы Тараканов.
– Может, он отдаст тебя Клыкостражам, а Это ведь будет неприятно!
Разорвяк задрожал и отвел взгляд от начальника. Робко приблизился к старому коту, обнюхал и поднял его зубами.
– Очень хорошо, – сказал Растерзяк, подвинувшись к Раскусяку, который недвижно наблюдал за событиями. – Пошли. Скоро откроется Огненный Глаз. Мы ускоренным маршем доберемся до Западной Пасти.
Фритти и его юного друга гнали вперед, все время по прямой, не позволяя ни на шаг отклониться. Непрерывный дождь усилился, насквозь вымачивая мех и превращая лесные тропы в скользкую трясину.
Когда казалось, что пленникам уже не может быть хуже, дождь перешел в град. Ощутив жгучие ледяные удары градин, Хвосттрубой припомнил нападение Рикчикчиков. Впрочем, сегодняшнее нападение не прекращалось, и его иззябшее тело отчаянно ныло. Чуть только он и Шустрик пытались слегка изменить направление, подвигаясь под защиту деревьев, Растерзяк и его шайка снова толкали их на тропу. Самих чудовищных котов градины не беспокоили – или они этого не показывали, словно спеша по какому-то важному делу. Фритти и Шуст, молчаливые, побитые, шагали не подымая голов. Края неба на востоке, на Зарряне, начали голубеть от первых лучей рассвета, и Когтестражи стали волноваться.
По неразборчивой команде Растерзяка Раскусяк внезапно прыгнул вперед и скрылся в зарослях папоротника. Остальные с минуту ждали в жуткой немоте Крысолистья. Потом змеиная голова Раскусяка вновь появилась и раз-другой кивнула. Растерзяк издал низкий рык одобрения:
– А теперь, вонючие Пискли, живо в кусты!
Разорвяк, все еще тащивший в пасти безмолвную фигуру Грозы Тараканов, сиганул вслед Раскусяку в чащу зарослей. После недолгого сомнения – он взвешивал возможности вырваться на свободу и осознавал: от Растерзяка ему ни за что не убежать – Хвосттрубой последовал за Когтестражем. За ним зашагал Шустрик со все еще отсутствующими глазами.
«Наверное, здесь-то они нас и убьют», – подумал Фритти.
Он вдруг смирился с предстоящей смертью, ощутив почти приятную готовность отказаться от борьбы.
Командир Когтестражей замкнул шествие; они нырнули вниз и запетляли сквозь цепкие колючки. Полузакрыв глаза, чтобы защитить их от торчавших отовсюду шипов, Хвосттрубой чуть не свалился вниз головой в яму, возникшую перед ним.
Яма была широка и темна – туннель тотчас сворачивал, скрываясь от взора в земле. Шустрик с молчаливым ужасом уставился через плечо Фритти в туннель. Его рот на миг приоткрылся, но выдавил только слабенькое «мяу».
Растерзяк продрался сквозь последние ветки.
– Ну же, – буркнул он, – полезайте, наземные ползуны, не то я вам живенько помогу.
Его безобразная фигура с горящими глазами выросла рядом. Фритти словно разрывало пополам. Может быть, лучше было бы умереть на открытом месте, чем погибнуть, как суслик, на пороге норы. Но когда он взглянул на Растерзяка, к нему вернулась ненависть, и он захотел еще немножко пожить. Для чего бы этим громадным Когтестражам заталкивать их в туннель, чтобы убить? Может быть, то, что начальник сказал Разорвяку, было правдой… Всегда есть какая-то надежда спастись, лишь бы остаться в живых.
«Что ж, – решил он, – стало быть, у меня нет другого выбора!» Осторожно спускаясь в темную яму, он оглянулся на Шустрика. Котенок был так перепуган, что отпрыгнул от входа в туннель, словно собираясь удрать. Хвосттрубой встревожился. Растерзяк, чья злобная морда перекосилась от раздражения, уже готовился принять меры. Пока Фритти колебался, недоумевая, что предпринять, атаман выпустил кроваво-красные когти. Подталкиваемый к действию, Фритти прыгнул вперед, увернувшись от ужасающего удара когтей Растерзяка, и толкнул упирающегося Шустрика к яме. Перепуганный котенок захныкал и, сопротивляясь, вывернул наружу лапы, вцепившись коготками в мокрую землю.
– Все хорошо, Шуст, все будет хорошо, – услышал Хвосттрубой свои слова. – Поверь, я не позволю им тебя обидеть. Пошли, иначе нельзя.
Он ненавидел себя за то, что толкает испуганного малыша в эту темную, ужасную яму. Лапами и зубами он не без труда разжал хватку Шустрика, и они сошли в темноту.
А в своде врат поблекших вьется