Итак, теперь я мужчина, подумал он. Да, настоящий мужчина. Он попытался напрячь мускулы, не получил особого результата и нахмурился. Потом нащупал на руке шрамы: здесь его задела дубина гюна, а тут он порезался, поскользнувшись на камне на склоне Сиккихока. Это и значит повзрослеть — когда на теле много шрамов? Неплохо бы еще и научиться чему-нибудь, а чему он научился за последние два года?
Не позволяй убивать своих друзей, это раз. Не отправляйся путешествовать, если не уверен, что тебя не ждут схватки с чудовищами и безумцами, это два. Не наживай врагов, это три. Мудрые слова иногда кажутся такими простыми, что люди не обращают на них внимания. В проповедях отца Дреозана все было простым и ясным, потому люди и приходили к нему, чтобы он помог им сделать правильный выбор между Злом и Эйдоном.
Из того, что Саймон успел узнать о мире, получалось, что обычно приходится выбирать из двух неприятностей, не особенно размышляя, где добро, а где зло.
Ветер, завывавший под сводами Обсерватории, усилился. Саймон уже стучал зубами. Несмотря на всю красоту и стройность древнего здания, что-то было в нем чужое и неприветливое. Древние, изысканные формы больше подходили для ситхи, смертному никогда не было бы уютно в этих стенах.
Саймон приплясывал и притоптывал, пытаясь согреться. Звук его шагов заглушали завывания ветра. Самое лучшее, что только есть в этом здании, это его каменный пол, решил Саймон. Он пошевелил почти примерзшими к сапогам пальцами и вспомнил о зеленых лугах Джао э-Тинукай, где он бегал босиком, где царило теплое лето. Саймон тоскливо обхватил руками колени в надежде, что от этого ему станет хоть чуточку теплее и уютнее.
Пол Обсерватории в центре был выложен великолепной мозаикой, по краям ее обрамляли гладкие каменные плиты. Цилиндр стен казался монолитным. Саймон подумал, что в остальных зданиях ситхи, которые он видел, тоже не было швов и щелей. Если ситхи строили дома. Прорубая в каменных глыбах тоннели и залы, откуда они знали, сколько может выдержать камень? Как они не боялись, что один из проходов окажется чересчур большим, скала треснет и разрушится? Нет, смертный не может разобраться во всем этом, как, впрочем, и во всех чудесах ситхи, о которых когда-либо слышал Саймон.
Юноша зевнул. Святой Узирис, как долго тянется эта ночь! Он снова взглянул на небо, усеянное ласково мигающими звездочками.
Вот бы подняться туда и поглядеть на луну…
Саймон подошел к одной из длинных лестниц, обвивавших здание, и начал взбираться наверх. Так прошло еще какое-то время. Нужно что-то делать, чтобы не уснуть. Пройдя сотню ступеней, он присел, чтобы немного отдышаться. Яркая звезда, сиявшая в самом центре созвездия над сводом Обсерватории, теперь повисла над самым парапетом. Скоро она совсем скроется из виду.
Это означало, что прошло езде около часа. Прекрасно! Ночь долгая, а звездное небо какое-то жутковатое, но время идет, его никто не остановит.
Саймон поднялся на ноги и бодро зашагал вверх по лестнице. Так он разомнется, немного согреется, а главное — не заснет! Вскоре он добрался до последней площадки, украшенной кольцом каменных колонн. Раньше она венчала все здание. Многие колонны теперь упали и раскололись; хорошо сохранился только маленький кусочек у самой лестницы. Верхний край стены был как раз над головой Саймона. Сделав несколько шагов влево, Саймон остановился перед обрывом. Теперь он был мучительно близок к холодному звездному небу; звезды манили и притягивали, но так равнодушно и безучастно, что Саймону еще больше хотелось последовать их зову. Ухватившись рукой за обломок колонны, он сел, свесив ноги в бездну, и углубился в ленивые размышления. Яркий свет луны, изредка мелькавшей между подгоняемыми ветром стайками облаков, придавал развалинам таинственный, сказочно древний, хотя и зловещий вид. Саймон удачно выбрал позицию, так что вся красота постройки ситхи была перед ним, как на ладони.
Насколько представлял себе Саймон архитектуру ситхи, это здание было нетипичным: не было здесь ни шпилей, ни высоких башен. Его, видимо, строили по необходимости, без желания продемонстрировать все свое великое мастерство.
От белого камня исходило странное тусклое свечение. Казалось, что каменные плиты на полу разложены как попало, но на самом деле они подчинялись высшему геометрическому порядку, недоступному пониманию смертных. Обсерватория была меньше и скромнее тех зданий, что Саймон уже видел в Энки э-Шаосай и Да'ай Чикизе, и была совсем другой формы.
Вокруг Обсерватории и вокруг других строений ситхи — Дома Расставания и Дома Текущих Вод (так называла их Джулой, потому что настоящих названий никто не знал) — были разбросаны здания поменьше, стройная система подсобных помещений, прорезанных ровными Тоннелями. Многое скрывала поросль, но и растения, казалось, подчиняясь строгому порядку.
В центре всего этого находилась мощеная площадка. Она сильно заросла травой, но даже при лунном свете видно было все изящество замысла мастера, который строил ее. Джулой называла это место Садом Огня. Саймон, практически смотревший на мир, полагал, что это рыночная площадь.
Перед Садом Огня, по другую сторону Дома Расставания, раскинулись разноцветные палатки лагеря Джошуа, который сильно разросся за последнее время за счет притока добровольцев из окрестных городов. Многие из вновь прибывших сами устраивали себе жилища в пещерах и ходах.
Саймон глядел на мерцание далеких сторожевых огней до тех пор, пока не почувствовал себя чудовищно одиноким. Луна поднялась высоко в небо, и лик ее был холодным и безучастным.
Он не знал, сколько времени просидел неподвижно в полной темноте. Ему даже показалось, что он заснул или дремлет, но ощущение пустоты и невесомости было странно реальным. Он хотел подняться, но ноги словно отнялись. Теперь он весь превратился в глаза. Мысли вспыхивали в голове, как звезды в пленяюще гладком небе, на которое он еще так недавно завороженно смотрел. Нет, это было бесконечно давно, еще тогда, когда оставалось небо и дивные звезды, когда хоть что-то можно было разглядеть в непроглядной тьме. Ужас охватил его.
Спаси меня, Святой Узирис! Неужели явился Король Бурь? Неужели навечно воцарился мрак? Господи, верни, обратно свет и надежду!
И словно в ответ на его мольбу слабые огоньки зажглись во мраке. Это были не звезды, как сперва решил Саймон, а факелы, капельки яркого света, медленно растущие, как будто они приближались издалека. Пятнышко мерцающих огоньков превратилось в ручей, ручей — в поток, плавными витками текущий к Обсерватории. Процессия из двух десятков факелов поднималась в гору по той же узкой, петляющей тропке, которой когда-то воспользовался Саймон.
Он не мог разглядеть смутные темные фигуры; они двигались совершенно бесшумно, в идеальном порядке.
Я на Дороге снов, внезапно осознал Саймон. Амерасу говорила, что я замкнут и легче других могу попасть сюда.
Что же происходит?!
Люди с факелами достигли ровной площадки в центре и разбрелись по ней, так что свет факелов разлился вокруг. Они поднялись на вершину Сесуадры, но в свете факелов холм оказался совершенно не таким, каким его знал Саймон, Окружавшие его руины исчезли, повсюду возвышались невредимые здания. Неужели из глубины веков поднялось далекое прошлое, когда на этом месте еще стояла Скала прощания? Или, может быть, это зловещее будущее, которое придет когда-нибудь? Может быть так будет, когда Король Бурь захватит Светлый Ард?