Поздним утром небо было почти безоблачным, а воздух — пронзительно холодным. У лица Саймона клубилось облачко дыхания. Они с Бинабиком упражнялись в произношении нескольких важнейших слов на кануке с самого рассвета, и Саймон, набравшийся необычного для него терпения, сделал большие успехи.
— Скажи «сейчас». — Бинабик поднял бровь.
— Умму.
Кантака, трусившая рядом с ними, подняла голову, фыркнула и коротко залаяла. Бинабик рассмеялся.
— Она не имеет понимания, почему ты говоришь с ней, — объяснил он. — Она имеет привычку слушать таковые слова только от меня.
— Но мне казалось, ты говорил, что у вашего народа есть особый язык, на котором вы разговариваете с вашими животными. — Саймон хлопал руками в перчатках, пытаясь предотвратить окончательное превращение пальцев в ледяные сосульки.
Бинабик укоризненно посмотрел на него.
— Я не говорю с Кантакой, как кануки говорят с баранами, птицами и рыбами. Мы имеем дружественность. Я говорю с ней, как говорил бы с моим другом.
— Ой, — Саймон посмотрел на волчицу. — Как сказать «извини», Бинабик?
— Чим на док.
Саймон повернулся и погладил широкую спину волчицы.
— Чим на док, Кантака. — Она жутковато улыбнулась зубастой пастью, выдохнув облачко пара.
В молчании они прошли еще немного, потом Саймон спросил:
— Куда мы идем?
— Как я уже говаривал предыдущим вечером, мы идем, чтобы предпринимать собирательство лодок. С большей точностью, мы будем посылать имеющиеся лодки в кузницу, где Слудиг и другие будут разламывать лодки. Но каждый из них будет получать одну из этих, — он показал на пучок полосок пергамента, на каждой из которых стояла подпись Джошуа, — чтобы они имели понимание, что здесь слово принца, так что они будут получать оплату.
Саймон был озадачен.
— Я все равно не могу понять, что ты собираешься делать. Этим людям лодки нужны для того, чтобы ловить рыбу. Так они кормят себя и свои семьи.
Бинабик покачал головой.
— Не в тот момент времени, когда даже реки имеют на себе толстый слой льда. А если мы не будем одерживать эту битву, планы жителей Нового Гадринсетта будут утрачивать свою значительность.
— Так ты собираешься — сказать мне, в чем состоит твой план, или нет?
— С большой скоростью, Саймон. Когда мы будем оканчивать утреннюю работу, ты посетишь кузницу и получишь возможность делать выводы.
Они шли дальше, к палаткам Нового Гадринсетта.
— Фенгбальд, наверное, скоро начнет наступление?
— Я питаю полную уверенность, — сказал Бинабик. — Большой мороз имеет должность отнимать у его людей боевой дух, даже если они получают за него королевское золото.
— Но их ведь не хватит, чтобы начать осаду? Мне кажется, что даже для тысячи человек Сесуадра слишком велика.
— Я обладаю согласием с твоими размышлениями, Саймон, — ответил Бинабик. — Джошуа, Фреозель и другие имели обсуждение этого момента прошлым вечером. Они имеют предположение, что Фенгбальд не делает попытки осаждать гору. Во всяком случае, я питаю глубокое сомнение, что он знает, как печальна наша приготовительность к как малочисленны наши припасения.
— Что же он тогда будет делать? — Саймон попытался-думать, как Фенгбалвд, — Полагаю, он просто попытается сокрушить нас. Судя по тому, что я слышал о нем, особым терпением герцог не отличается.
Тролль оценивающе взглянул на юношу; в его темных глазах загорелся огонек.
— Имею предположение, что ты еще раз имеешь справедливость, Саймон. Я также наблюдаю здесь очень большую вероятность. Если ты имел возможность привести отряд разведчиков в лагерь Фенгбальда, это означивает, что он имел возможность производить то же самое. Слудиг и Хотвиг предполагают, что они даже видывали свидетельствования — следы лошадиных копытов и что-то еще. Так что он имеет знание, что здесь есть широкая дорога на гору. Мы можем иметь оборонность, хотя это и не имеет схожести со стеной замка. Сверху на Фенгбальда можно сбрасывать камни. Я предполагаю, что. он будет пытаться одерживать наше сопротивление с помощью своих самых очень сильных солдат и пробиваться к вершине горы.
Саймон задумался над этим.
— С приходом твоих людей у нас стало гораздо больше сил, чем думает Фенгбальд. Может быть теперь нам удастся удержать его внизу немного дольше.
— С несомненностью, — оживленно кивнул Бинабик. — Но в конце концов мы будем упадать. Они будут отыскивать другие пути вверх — а гора, противоположно к замку, может быть преодолена решительными людьми даже при таком холоде и скользине.
— Что же мы можем сделать? Совсем ничего?
— Мы можем немного употребить наши мозги и наши сердца, друг Саймон. — Бинабик мягко улыбнулся желтозубой улыбкой. — Вот почему сейчас мы имеем охоту за лодками — или, с точностью, за гвоздями, которыми они сколочены.
— Гвозди? — теперь Саймон был озадачен еще больше.
— Ты будешь посмотреть. Теперь быстро скажи мне слово, которое означивает «атакуй».
Саймон подумал:
— Нихук.
Бинабик легонько шлепнул его.
— Нихут. Звук "т", не "к".
— Нихут! — громко сказал Саймон.
Кантака оглянулась и зарычала, ища врага.
Саймону снилось, что он стоит в огромном Тронном зале Хейхолта и наблюдает, как Джошуа, Бинабик и множество других знакомых и незнакомых людей ищут три меча. Они обыскивали каждый уголок, приподнимали гобелены и даже заглядывали под каменные подолы прежних королей Хейхолта, но один Саймон мог видеть, что черный Торн, серая Скорбь и еще один серебристый клинок, по-видимому Сверкающий Гвоздь короля Джона, стоят на самом виду на огромном троне из желтеющей кости — на драконовом кресле.
Хотя Саймон никогда не видел Сверкающий Гвоздь с расстояния ближе чем сотня футов — еще в то время, когда он жил в Хейхолте — во сне меч был ужасающе отчетлив. Край отполированной рукояти с золотым древом был так начищен, что сверкал даже в сумеречном зале. Клинки стояли, опираясь друг на друга, эфесами кверху, словно какой-то необычный трехногий стул. Огромный ухмыляющийся череп дракона Шуракаи нависал над ними, словно в любой момент дракон мог проглотить мечи, скрыв их навеки от человеческих глаз. Почему же Джошуа и остальные не видели мечей? Вот же они! Саймон пытался сказать друзьям, где нужно искать, но внезапно понял, что лишился голоса. Пытаясь хоть как-то привлечь их внимание, он перестал чувствовать свое тело. Теперь он был призраком, а его любимые друзья и союзники совершали ужасную, ужасную ошибку…
— Черт возьми, Саймон, вставай. — Слудиг грубо тряс его за плечо. — Хотвиг и его друзья говорят, что Фенгбальд выступил. Они говорят, он будет здесь раньше, чем солнце покажется над деревьями.