Изгримнур сидел на полу. В углу стоял крепкий невысокий человек, одетый, как и герцог, в костюм эйдонитского монаха. Его квадратное лицо скрывал капюшон. Старый Камарис сидел на кровати, скрестив ноги, словно бывалый моряк. Подле него сидела молодая женщина с коротко остриженными светлыми волосами. Она тоже была в монашеской одежде, а на ее миловидном остром лице застыло такое же ошеломленное выражение, как и на лице Чаристры.
Тиамак со щелчком закрыл рот, потом снова открыл его.
— Что?.. — сказал он.
— Ах, — Изгримнур казался черезвычайно веселым, почти легкомысленным. — А это Тиамак, благородный вранн, друг Динивана и Моргенса. Здесь принцесса, Тиамак. Мириамель пришла.
Мириамель даже не подняла глаз, продолжая смотреть на старика.
— Это… Камарис?
— Знаю, знаю. — Изгримнур засмеялся. — Я сам не мог в это поверить, убей меня Бог — но это он! Живой, и через столько лет! — Лицо герцога внезапно стало серьезным. — Но разум он потерял, Мириамель. Он как ребенок.
Тиамак тряхнул головой.
— Я рад, Изгримнур. Рад, что ваши друзья пришли. — Он покачал головой. — Но у меня тоже новости.
— Не сейчас, — Изгримнур сиял. — Немного позже, маленький человек. Сегодня у нас праздник. — Он повысил голос: — Чаристра! Где эта женщина?
Трактирщица приоткрыла дверь, но Тиамак повернулся и захлопнул ее перед носом у Чаристры. Он успел услышать удивленное ворчание и стук прыгающей по ступенькам буханки хлеба.
— Нет, — сказал вранн. — Это никак не может ждать, Изгримнур.
Герцог нахмурился, сведя густые брови:
— Ну?
— Люди разыскивают этот трактир. Наббанайские солдаты.
Нетерпение Изгримнура тут же испарилось. Теперь все его внимание было направлено на Тиамака.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел их у Рыночного Дома. Они расспрашивали лодочников, очень грубо с ними обращались. По-моему, их главный отчаянно хочет найти этот трактир.
— И они узнали, где он находится? — Изгримнур прошел через всю комнату в угол, где, завернутый в ткань, стоял Квалнир.
Тиамак пожал плечами.
— Я знал, что не могу идти много быстрее солдат, хотя и знаю город гораздо лучше их. Так что мне надо было задержать их, и тогда я вышел вперед и сказал солдатам, что я буду говорить с лодочниками, поскольку они, как и я, вранны. — В первый раз с начала своего повествования Тиамак повернулся, чтобы посмотреть на молодую женщину. Ее лицо стало совсем белым, но больше не казалось изумленным. Она внимательно слушала. — На языке болот я сказал лодочникам, что эти солдаты — дурные люди и им лучше говорить только со мной и только на нашем языке. Я сказал им, что после того, как уйдут солдаты, они должны увести свои лодки и некоторое время не возвращаться к Рыночному Дому. Потом я еще немного поговорил с ними, делая вид, что отдаю распоряжения — на самом деле они просто рассказали мне, что сухоземельцы выглядели совершенно сумасшедшими — и потом я рассказал начальнику солдат, где он и его люди могут найти «Чашу Пелиппы». Не хмурьтесь так, герцог Изгримнур. Я послал их на другой конец города. Но когда я сказал это тому человеку, он весь затрясся, как будто у него все зачесалось.
— Как… Как выглядел их главный? — напряженным голосом спросила Мириамель.
— Очень странно, — Тиамак замялся. Он не знал, как следует говоритьс принцессой сухоземельцев, даже если она одета в мужское платье. — Он единственный не был одет как солдат. Высокий, на вид сильный, одежда дорогая, но лицо его было лиловым от синяков, а глаза налиты кровью, как у кабана. Похоже было, что его голова побывала в зубах у крокодила. Зубов у него тоже не хватало.
Мириамель застонала и соскользнула с матраса на пол.
— О Элисия, спаси меня! Это Аспитис! — В ее прерывистом голосе было отчаяние. — Кадрах, откуда он мог знать, куда мы идем? Ты снова предал меня?
Монах вздрогнул, но, когда он заговорил, в. его голосе не было обиды.
— Нет, моя леди. Я полагаю, что он Каким-то образом добрался до берега и обменялся посланиями со своим истинным господином. — Кадрах повернулся к Изгримнуру. — Прейратс отлично знает это место, герцог, а Аспитис его ставленник.
— Аспитис? — Изгримнур, затягивая на своей широкой талии пояс ножен, расстроенно покачал головой. — Я не знаю его, но похоже, что он не друг нам.
— Нет, — Кадрах посмотрел на Мириамель, которая сидела на полу, обхватив голову руками. — Он нам не друг.
Изгримнур издал глубокий горловой звук. Тиамак удивленно обернулся к нему, потому что герцог рычал точь-в-точь как рассерженный медведь, но риммерсман уже глубоко задумался, сплетая пальцы на короткой бороде.
— Враги дышат нам в спину, — сказал он наконец. — Даже если бы Камарис сейчас был таким же, каким он был сорок лет назад — а он, да возлюбит его Бог, Мириамель, был самым могучим человеком на земле — я и тогда не особенно обрадовался бы этим новостям. Придется уходить… да побыстрее.
— А куда нам идти? — спросил Кадрах.
— На север, к Джошуа, — Изгримнур повернулся к Тиамаку. — Что ты скажешь на сей раз, маленький человек? Что нашел бы другой выход, если бы нас было трое?
Тиамак почувствовал, что у него перехватило горло.
— Да. Но это будет нелегко, — озноб пробрал его до костей, словно ледяное дыхание Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения коснулось его шеи. Неожиданно идея вести сухоземельцев через лабиринты Вранна показалась ему совершенно неудачной.
Мириамель поднялась с пола.
— Джошуа жив?
— Таковы слухи, принцесса. — Изгримнур покачал головой. — Люди говорят о каком-то месте на северо-востоке Тритингов. Но это может оказаться пустой надеждой.
— Нет! — На залитом слезами лице Мириамели была странная уверенность. — Я верю в это.
Кадрах, все еще прислонившийся к стене, словно забытое домашнее божество, пожал плечами.
— Нет ничего плохого в вере, если это — единственное, за что мы можем ухватиться. Но что это за другой путь? — он перевел мрачный взгляд на болотного человека.
— Через Вранн, — Тиамак откашлялся. — Я думаю, что для них будет почти невозможно преследовать нас. Мы должны были бы идти на север, к самому краю Озерных Тритингов.
— И там, пешие, окажемся на сотне лиг открытого пространства безо всякого укрытия. — мрачно сказал Кадрах.
— Проклятье, монах, — зарычал Изгримнур. — А что мы еще можем сделать? Пробираться через Кванитупул мимо парней Аспитиса, а потом идти в неприятельский Наббан? Только глянь на нас? Ты можешь вообразить более запоминающуюся компанию — девушка, два монаха, из которых один с бородой, впавший в детство старый великан и вранн? Думаешь, у нас есть выбор?
Эрнистириец, казалось, собирался возразить, но, подумав, пожал плечами, уходя в себя, как черепаха, которая скрывается под панцырем.