Вода или не вода, он не может оставаться здесь. Скоро свет погаснет и темнота поглотит его. Дрожа, он наклонился над прудом и попил еще немного. Досадуя на отсутствие бурдюка, он натянул на себя штаны и сапоги и окунул в пруд рубашку. Некоторое время она будет оставаться мокрой, и он сможет выжимать воду, когда это ему понадобится. Он поднял факел повыше и начал искать выход. Лодыжка его онемела, но в данный момент боль не имела значения: он должен был уйти отсюда.

Пруд, мгновением раньше порождавший чудовищные видения, теперь был только вместилищем безмолвной черной воды.

7. ЧЕРНИЛЬНЫЕ ЛАБИРИНТЫ

Мириамель старалась делать перевязку как можно аккуратнее, и Бинабик не проронил ни слова, но она понимала, как сильна боль в его израненных руках.

— Вот. — Она завязала последний узел. — Теперь надо просто оставить их в покое на некоторое время. Сейчас я приготовлю что-нибудь поесть.

— Такая большая продолжительность копания и такой очень печальный результат, — скорбно протянул тролль, изучая перебинтованные руки. — Земля, и опять всегда земля, и опять всегда земля.

— По крайней мере, эти… твари, не вернулись. — Солнце опустилось за западный горизонт; Мириамели трудно было разобраться в содержимом сумок. Она села и разложила на коленях плащ, потом вытрясла сумку на него. — Эти землекопы.

— Я почти имел бы желание их возвращательности, Мириамель. Я получал бы относительное удовольствие, умерщвляя их снова. Я производил бы рычание не очень хуже Кантаки, ломая им шеи.

Мириамель покачала головой, обеспокоенная несвойственной Бинабику жестокостью — и собственной опустошенностью. Она не чувствовала никакой ярости — внутри у нее почти совсем ничего не было.

— Если он… уцелеет, то найдет способ вернуться к нам, — призрак улыбки возник на ее лице. — Он сильнее, чем я думала, Бинабик.

— Имею воспоминание, как очень первый раз встречал его в лесу, — сказал маленький человек. — Схоже с птенцом или с молодой птицей. Он смотрел на меня, и его волосы стояли во все разные стороны. Я предполагал тогда: вот тот, который быстро умирал бы, если бы я не находил его. Он был беспомощный, как очень дрожащий ягненок, потерявший мать. Но с тех пор он производил на меня удивление — очень, очень много раз. — Тролль вздохнул. — Если в яме его проваливания были не только земля и боганики, я предполагаю, он будет разыскивать выход.

— Конечно, он найдет выход. — Мириамель смотрела на множество маленьких пакетиков у нее на коленях, глаза ее затуманились, и она забыла о цели своих поисков. — Конечно найдет.

— Так что мы пойдем и будем класть надежду на удачу, которая всегда оказывала ему помощь в самых плохих положениях. — Бинабик говорил так, словно боялся, что ему будут возражать.

— Да, конечно. — Мириамель поднесла руки к лицу и потерла виски, как будто это могло привести в порядок ее разбегающиеся мысли. — И я помолюсь Элисии, Матери Божьей, чтобы она присмотрела за ним.

Но множество молитв произносится каждый день, подумала она, и только очень немногие достигают цели. Черт возьми, Саймон, зачем ты ушел?

Присутствие пропавшего Саймона ощущалось едва ли не сильнее, чем когда он был с ними. Несмотря на глубокую привязанность, которую она испытывала к Бинабику, Мириамель обнаружила, что ей трудно сидеть вместе с ним за жиденькой похлебкой, которую она сварила на ужин: то, что они живы и едят, казалось предательством по отношению к их отсутствующему другу. Тем не менее оба они были благодарны за кусочек мяса — жирную белку, которую им принесла Кантака. Мириамель поинтересовалась, наедается ли волчица перед тем, как принести добычу хозяину, или утоляет голод после этого, но Бинабик честно сказал, что не знает.

— Она проделывает так с большой редкостью и всегда, когда я питаю, огорчение или болезненность. — Он слабо улыбнулся. — Сегодня я питаю и то и другое.

— В любом случае, спасибо ей за это, — сказала Мириамель искренне. — Наши запасы почти иссякли.

— Я питаю надежду… — начал тролль, потом внезапно замолчал.

Мириамель была совершенно уверена, что тролль думает о Саймоне. Даже если он уцелел, то блуждает где-то под землей без еды. Никто из них не сказал больше ни слова до конца трапезы.

— Итак, что мы имеем должность делать теперь? — мягко спросил Бинабик. — Я не хочу казаться…

— Я по-прежнему собираюсь найти своего отца. Этого ничто не изменит. — Бинабик серьезно посмотрел на нее, но промолчал. — Но ты не должен идти со мной, — сказала она и быстро добавила, недовольная звуком своего голоса: — Может быть, лучше тебе не ходить. Может быть, если Саймон найдет выход, он вернется сюда — кто-то должен ждать его. Кроме того, это не твоя обязанность, Бинабик. Он мой отец, да, но и твой враг.

Тролль покачал головой:

— Когда мы будем приходить на место, где уже нет возможности делать поворот, я буду принимать решения. Я не думаю, что буду иметь безопасность в ожидании здесь. — Он посмотрел на далекий Хейхолт; в слабом вечернем свете замок был только черной беззвездной дырой. — Имеет возможность, что я буду спрятываться совместно с Кантакой, и приходить в определительные места для смотрения. — Он развел руками. — Во всяком случае, это очень маленькое время для такого большого думанья. Я не имею даже знания, какой план вы изобрели для проникновения в замок. — Он повернулся и махнул рукой по направлению к невидимому строению. — Имеет возможность, что вы будете убеждать вашего отца-короля, но я предполагаю, что вас не будут отводить прямо к нему, если вы станете представляться у ворот. А если Прейратс будет повстречать вас, он может получать решение, что удобнее умерщвлять вас, чтобы вы не портили его планов. И вы станете исчезнувшей.

Мириамель невольно поежилась.

— Я не глупа, Бинабик, что бы ни думали мой дядя и его советники. У меня есть кое-какие мысли на этот счет.

Бинабик протянул к ней раскрытые ладони.

— Я не имею думанья, что вы очень не умны, Мириамель. И не имел встреч ни с одним человеком, который полагал бы так.

— Возможно. — Она встала на ноги и пошла по мокрой траве к своей сумке. Моросил легкий дождь. Пошарив в сумке, она обнаружила то, что искала, и принесла это к маленькому костру. — Я потратила массу времени на Сесуадре, чтобы сделать это.

Бинабик развернул пакет и медленно улыбнулся:

— А.

— К тому же я скопировала их на кожу, — сказала она с гордостью, — потому что я знала, что так они лучше сохранятся. Я видела свитки, которые ты и Сит… Сит…

— Ситкинамук, — сказал Бинабик, хмурясь над пергаментом. — Или Ситки. Это очень легче говорить языком низоземцев. — Лицо его на мгновение застыло, потом он стряхнул оцепенение и посмотрел на Мириамель: — Итак, вы делали копии карт, которые приносил граф Эолер.

— Да. Он сказал, что это древние туннели гномов. Саймон вышел по ним из замка, так что я подумала, что таким образом смогу попасть туда, и меня никто не поймает.