Мелани не пришлось его терпеть во время обеда, так как он уехал поездом через час.
В отеле дед и внучка, удобно усевшись за стол, покрытый белоснежной скатертью, приканчивали огромное блюдо с канкальскими устрицами. А Фройлейн, которая не могла получить на обед квашеную капусту, единственное блюдо, способное привести ее в нормальное состояние, попросила подать в ее комнату густой суп и хлеб с маслом и вареньем и оставила деда с внучкой вдвоем. После устриц подали крабов, а затем баранью ножку и мускатное вино, и, налив его в стаканы, они чокнулись и выпили за хорошее путешествие, которое совершат в будущем году.
Мелани наслаждалась этим последним вечером, проводимым наедине с дедом, который ей стал таким дорогим.
Было около шести часов, когда экипаж, приехавший за путешественниками на вокзал, проехал по улице Сен-Доминик и въехал в ворота дома, где Мелани жила с матерью. Это было одно из тех очаровательных зданий, которые были построены в XVIIIвеке; их, кстати, осталось мало после того, как в 1866 году была снесена часть бульвара Сен-Жермен от бульвара Сен-Мишель до Бурбонского дворца. Франсуа Депре-Мартель влюбился в этот дом почти так же, как в Альбину, в тот момент, когда женился на ней. Этот особняк, когда-то собственность женского монастыря, находившегося на улице Бельшас, стоял на углу улицы Бельшас и Сен-Доминик, и имел небольшой сад, отрезанный от сада монастыря.
Когда экипаж деда въехал во двор, Мелани увидела сверкающие лаком кареты и простонала:
– Господи! Сегодня среда, мамин день приема. Какая досада!
– Нет, ты видишь, все эти люди уезжают…
– Остался только один, но я не знаю, кому принадлежит это красивое черное ландо.
– Мелани, – вмешалась Фройлейн, – вы должны мне позволить вас причесать…
Мелани посмотрела на нее суровым взглядом: она уже решила, что с ее нелепой прической покончено раз и навсегда и отныне она будет носить распущенные волосы, как все девочки. На помощь ей пришел дед:
– Оставьте ее в покое! Она очаровательна с этой прической…
Мелани с рассыпанными по плечам медно-рыжими волосами сорвала шляпу с головы и гордо прошествовала перед мажордомом, бросив ему:
– Добрый вечер, Полен! Мама в салоне? – И так как он хотел жестом остановить ее, ока его легко отстранила: – Не стоит докладывать, мы знаем дорогу.
Она вошла в салон, отделанный светлым деревом, где ее мать в лиловом кружевном платье и с жемчужным фермуаром весело разговаривала, полулежа на диване в стиле «мадам Рекамье», с мужчиной в визитке, которого Мелани узнала с первого взгляда.
– Мелани! – возмущенно крикнула Альбина. – Что за манеры? С каких это ты пор входишь ко мне без стука? И, прежде всего, откуда ты пришла в таком наряде?
Она вскочила с диванчика и направилась к своей дочери так, как будто хотела ее выбросить вон. Ее красивое перекошенное от злобы лицо было неузнаваемым.
– Я зашла поздороваться с вами, мама, – пролепетала виновная. – Я думала, что так положено делать, когда возвращаются после путешествия!
– Поговорим об этом путешествии! Какая невероятная история! Посмотри, на кого ты похожа! Спутанные волосы, загорелая кожа… и еще больше, чем прежде, веснушек! Ты похожа на цыганку, на уличную девицу, на…
Эта диатриба вдруг прекратилась: дед, который, возможно, задержался в вестибюле, чтобы увидеть, как будет встречена Мелани, появился в дверях, как Бог-громовержец, огромный и устрашающий. Он встретился взглядом со своей невесткой.
– Что за крики, дорогая Альбина? Разве вам не сказали, что я взял девочку в круиз?
– Да, но…
– Но вы не думали, что я приеду в то же самое время, что и она? Вы думали, что я ее оставлю одну объясняться с вами?..
– Согласитесь, отец, что я могла быть недовольной. Я возвращаюсь в Динар и нахожу дом закрытым, а вся моя прислуга улетучилась. Это весьма неприятно…
– Я думаю. Но еще дурнее оставлять свою дочь, да еще с травмой, и отправиться путешествовать. Кстати, где вы были?
– Мелани должна была вам сказать: в Биаррице.
На яхте…Взглянув не очень ласково на Франсиса, который спокойно ждал окончания семейной ссоры, Депре-Мартель прервал свою невестку:
– Если хотите, мы можем поговорить об этом в музыкальном салоне. Я не думаю, что месье… кстати, мы не были представлены друг другу.
– Маркиз де Варенн! – сказал Франсис, слегка поклонившись. – Я вас оставлю…
– Не стоит! Останьтесь, моя внучка мне сказала, что у нее не было возможности вас поблагодарить за ту помощь, которую вы ей оказали…
– Не стоит благодарности, месье, – сказал Франсис, улыбаясь Мелани. – Это было очень забавно…
– Вы сама снисходительность. Извините нас, мы на некоторое время покинем вас! Пойдемте, Альбина!
– Мы не можем это отложить на завтра? Я ужинаю сегодня вечером на улице Астор у графини Греффюль, и я должна подготовиться…
– Я ужинаю сегодня вечером в Елисейском дворце, и вы представляете, что я туда пойду в дорожном костюме? Это займет очень мало времени.
Слова были вежливые, но тон непререкаемым. И Альбине пришлось подчиниться, но прежде чем уйти, она бросила отчаянный взгляд на молодого человека.
Мелани была в восторге. Наконец Франсис останется с ней.
– Садитесь, – сказала она, – я постараюсь вам составить компанию.
– Я в восторге. С того вечера в Динаре у нас не было случая поболтать. Можно мне закурить?
– Пожалуйста! Вы совершили хорошее путешествие с моей матерью?
Он вытащил сигарету из золотого портсигара, зажег ее, не торопясь, медля с ответом, но темные глаза его, казалось, сузились.
– Мы были не одни, да это и не было очень веселое путешествие. Я бы предпочел, чтобы вы мне рассказали о своем. Куда вы ездили?
– В Англию. Мой дед хотел показать мне побережье Корнуолла. Это, наверное, покажется ничтожным такому путешественнику, как вы.
– Вы заблуждаетесь! Это путешествие познавательное, с моей точки зрения. Куда вы дошли?
– До Тинтагеля. Мой дедушка показал мне замок короля Марка, но погода испортилась, и мы не могли выйти на берег. Но до чего же там красиво!..
– Но вы еще туда поедете.
– Я бы очень хотела! Дедушка сказал, что туда надо обязательно отправляться в путешествие с тем, кого любишь…
Она покраснела внезапно и замолчала. Увлеченная своими воспоминаниями, она собиралась сказать этому молодому человеку, который так ласково на нее смотрел, что она хотела бы вновь увидеть эту скалу, которая с незапамятных времен овеяна легендами… На мгновение наступило молчание, затем Франсис негромко сказал, глядя ей в глаза: