Джеггерс достал из кожаной папки, лежавшей у него на столе, листок бумаги. Она увидела в верхнем углу простую, но крупную монограмму С. Д. Он составил список вещей, которые она должна сделать, перечисляя их вслух:
— Прежде всего найди себе квартиру. На восточной стороне в районе Пятидесятых или Шестидесятых улиц. Ни в коем случае не в районе Семидесятых. Нечего проводить всю жизнь в такси. Пойди к Джин Кашинг. У нее сдается полно квартир. Когда найдешь квартиру, сообщи мне адрес. Я расскажу тебе, как пользоваться телефонами.
— Телефонами? — переспросила она.
— Да. У тебя будет два номера. Один для телефонного справочника, но отвечать на звонки тебе не придется. На этом номере у тебя будет секретарь. Другой номер в книге значиться не будет.
— Но зачем мне… — начала она.
— Затем, чтобы оградить себя от маньяков, которые могут звонить тебе посреди ночи и сообщать, что хотят потрахаться с тобой. Ясно?
— Да, — ответила она. С ума можно сойти! Кто бы мог подумать об этом! И она почувствовала себя дурой — как это ей сразу не пришла в голову такая простая мысль!
— Пока не найдешь квартиру, живи в… Вообще-то, если хочешь, можешь оставаться у нас. Или в гостинице — на твой выбор.
И полагаю, тебе надо ходить в школу.
— Прошу прощения?
— В школу актерского мастерства. Я постараюсь тебя устроить в театральную студию.
Он передал ей листок бумаги и спросил, есть ли у нее вопросы.
— Мне сразу отправляться к Джин Кашинг?
— Это было бы неплохо. Ты обедала?
— Нет, — ответила она.
— Тогда иди поешь. Сходи купи себе гамбургер где-нибудь. Зайди в какую-нибудь кафешку. Или съешь хот-дог в соседней бакалейной лавке. Месяца через два тебе уже не придется бывать в таких заведениях.
Он откинулся на спинку кресла и впервые улыбнулся.
— Спасибо, — сказала она.
— Я еще ничего не сделал, — ответил он.
Мерри встала и собралась уходить. Она еще не двинулась с места, как он уже звонил своему секретарю.
Интересно было наблюдать за Джеггерсом во время работы. Она никогда раньше не была у него в кабинете, не видела, как он говорит по телефону, диктует письма или, погруженный в раздумья, качается в огромном кресле. Сегодня, с самого раннего утра, она все делала под его диктовку. Она была словно карта в покерной колоде, которую он разыгрывал. Или, точнее сказать, она была всей его колодой. Ее имя было козырным тузом. Ее внешность — дамой.
Его собственные деловые качества, умение обрабатывать продюсеров — валетом. А самая незаменимая карта — популярность — была десяткой. Ему надо было рискнуть (и риск был велик), пытаясь получить теперь короля — предположить, что у нее есть хотя бы крошечный, незаметненький, но талант.
— В любом случае у нас получится, — сказал он ей уже через несколько дней. — Есть талант, нет таланта — неважно. Чтобы сниматься в кино, талант не нужен. Думаешь, у Лэсси есть талант? Или у Рин-тин-тина? Или у Триггера? Если можно собаку заставить прыгать перед камерой, значит и тебя можно научить держаться на съемочной площадке. Ты что же, не сумеешь понять простейшие команды? Игра в кино — это ерунда. Как правило, умение приходит со временем. Ты же видела, как снимается кино?
— Нет, — ответила она.
— Нет? Ну, неважно. Это все сплошные дубли. Десять секунд. Двадцать секунд. Тридцать секунд. Ну, может быть, минута. И каждый раз делают двадцать или тридцать дублей. Хоть раз-то из тридцати у тебя получится хорошо. Тут все дело в слепой удаче. Уж поверь мне — многие кинозвезды просто счастливчики, баловни судьбы. Но если у тебя есть хоть толика таланта, мы должны этим воспользоваться. Мы начнем с крупного дела. Можно начать как с крупного, так и с малого. Если начинаешь с крупного, то риск заключается в том, что с высоты больнее падать.
Кратчайшее расстояние между пунктами в шоу-бизнесе — зигзаг, и путь к успеху в Голливуде всегда начинается в Нью-Йорке. Она, разумеется, поступила на курсы драматического искусства, но занятия в театральной студии были лишь небольшой частью той обширной программы, которую разработал для нее Джеггерс. Он назначил ей сеансы фотопроб с известными фотографами. Гомер Ксенакис повез ее на Джоунз-Бич и четыре часа снимал ее на фоне моря и дюн. С собранными волосами. С распущенными волосами. Босоногую. В тунике. С бокалом шампанского. Со старым медным телескопом.
Под конец она совершенно обессилела. Ксенакис собрал аппаратуру в «ягуар» и укатил. Один из его ассистентов повез Мерри домой в «форде».
Она позвонила своей секретарше и та, как обычно, сообщила ей, что звонил мистер Джеггерс. От Джеггерса звонили часто, и Мерри подозревала, что главной целью Джеггерса было проверять, послушно ли она выполняет все, ей предписанное. А может быть, он просто учил ее пользоваться службой телефонного секретаря, чтобы спустя неделю у нее стало почти рефлексом? Но на сей раз звонил лично Джеггерс.
— Моя юная леди, ты почему не написала отцу? — спросил он, когда она позвонила.
— Я… я хотела сделать ему сюрприз, — быстро нашлась Мерри.,
— Да, он удивлен, это правда. Но он к тому же и рассержен. Думаю, тебе бы следовало написать ему сегодня же.
— Но о чем? Мне особенно-то и рассказать ему нечего.
— Полагаю, есть что. Напиши, что ты в Нью-Йорке, что ты начала работать в театральной студии.
— Но…
— Никаких «но». Делай, как я тебе говорю.
— Почему?
— Потому что отец сердится. Мой клиент сердится. Я не люблю, когда мои клиенты чем-то огорчены. Так что делай, как я говорю.
— Ладно, сделаю. Я обещаю.
— Хорошо. И еще напиши ему, что, по мнению мистера Колодина, ты делаешь успехи.
— Он так считает?
— Я разговаривал с ним сегодня. Да, он так считает. И еще напиши отцу, что ты занимаешься постановкой голоса и дикцией.
— Разве?
— Да, с завтрашнего дня. Когда он получит письмо, ты уже начнешь занятия.
— Но зачем…
— Так посоветовал Колодин.
— А, ну тогда конечно.
— Хорошо.
— Да, мистер Джеггерс…
— Что?
Она помолчала, обдумывая, надо ли продолжать, уже решила промолчать, и все же вдруг выпалила:
— Извините, что я причинила вам беспокойство. С отцом.
— Для меня это не было неожиданностью, — отрезал он и развеял ее смущение. — Все будет в порядке.
— Надеюсь.
— Уверен, что все обойдется. Кстати, смотри, не очень-то обольщайся по поводу своих успехов!
— Не обольщаться?
— Я бы не стал рисковать даже центом, если бы не был в тебе уверен. Я уверен, что толк будет. Мне было приятно услышать мнение Колодина о тебе.