До ночных кошмаров и монстров.
В этих воспоминаниях и снах всегда стояло лето. Все краски были такими яркими и живыми. Звучал смех, раскачивались качели. И еще там была девочка. Всегда эта девочка. Маленькая, улыбающаяся. Улыбающаяся ему. Очень приветливо.
Но не Рани. И совсем не похожая на нее.
И все же… немного похожая.
Девочка смеялась, а он улыбался, и солнечные лучи щекотали мягкие волоски на его руках. Ох, эти воспоминания во сне…
Он открывал глаза. И мир снова становился таким, какой он сейчас. Лишенным красок. В котором уже нет солнечных лучей, щекочущих ему руки. Нет тепла. Нет огня.
И девочка с солнечной улыбкой исчезала.
А когда он начинал думать, тут же появлялась Рани. Одна только Рани.
Тело старой женщины начало смердеть. Оно уже прошло стадию окоченения, когда его нельзя было согнуть, как это происходит со всеми трупами. И теперь оно начало разлагаться. И очень скоро превратится просто в мешок со слизью, жиром и костями.
Аспид не обращал на него внимания. Для него это были пустяки.
Он продолжал следить. Выжидать. Тренировался быть терпеливым. Мечтая, чтобы Рани появилась вновь.
Роза Мартин… Теперь она живет под этим именем. Но это было неважно. Он станет обращаться к ней ее настоящим именем. И заставит ее отзываться на него.
Ему не нравился мужчина, который постоянно крутился рядом. Когда он думал о том, что этот человек касается ее, говорит с ней, он чувствовал, как все его тело пронзает что-то твердое и обжигающе холодное. Ему хотелось оказаться ближе к ней, а не сидеть через дорогу. Находиться с ней в одном доме, как и должно быть. Чтобы они жили как любовники.
Впрочем, осталось уже недолго. Ему только нужно выработать план, как это устроить. Уже скоро.
Он закрыл глаза. Он чувствовал ее, пытался пробиться к ней, пробовал с ней заговорить.
И она пришла.
— Здравствуй, Рани.
Здравствуй, любовь моя.
— Я… я смотрю на тебя. Ты меня видишь?
Да, я тебя вижу. Я всегда знаю, когда ты рядом.
Он ухмыльнулся и тихонько хихикнул.
— Это хорошо.
Послушай, а ты не хочешь войти и встретиться со мной?
Он был настолько шокирован, что несколько секунд не мог ничего ответить. Он не ожидал услышать от нее такое.
— Что… когда? Где?
Она объяснила ему.
А что касается «когда»… Почему бы не прямо сейчас?
— Правда? Ты действительно так думаешь? Мне не нужно больше следить за этим домом, я могу войти внутрь и встретиться с тобой?
Я буду очень рада, если ты это сделаешь.
Он услышал желание в ее голосе. Ошибиться он не мог. Она очень хочет его. Он снова хихикнул.
Но есть одна деталь… Я хочу сказать тебе об этом, ты должен это знать. Это очень важно.
— Что, Рани? Все, что угодно. Ты можешь сказать мне все, что угодно.
Есть один человек. Он докучает мне. Он хочет, чтобы я… Нет, я не могу этого произнести. Но я думаю, что ты уже и сам догадался.
И снова удар этой пронизывающей, обжигающе холодной боли. Он пришел в ярость.
— Это тот человек, который был с тобой в машине вчера вечером?
Она на несколько секунд умолкла.
Да. Это будет он. Я хочу, чтобы ты разобрался с ним ради меня. Избавься от него. Ты сделаешь это?
— Конечно, сделаю. Я уверен. Для тебя я сделаю все, что захочешь. Что угодно.
Она рассмеялась.
Я знаю это. Он будет вместе со мной. Избавься от него, а потом…
Он ждал продолжения.
— Что потом?
Ты можешь взять меня. Я вся твоя.
— Я не могу дождаться этого.
Я тоже. Разве это не замечательно? Мы снова можем быть вместе…
— Есть минутка?
Как только Фил вошел в бар, его сразу же перехватил Милхаус. Он старался сделать это незаметно, но при этом стоял у двери с таким таинственным и подозрительным видом, что все его уловки были так же очевидны, как если бы на нем были черный плащ и черная фетровая шляпа с надписью «шпион».
Увидев Милхауса, Фил понял, что не думал о Марине уже несколько часов. Учитывая то, как и с какой скоростью развивались события в расследовании дела, все это было вполне понятно, но он все равно испытывал угрызения совести.
Милхаус подвел его к своему столу.
— Эти карточки, — тихо сказал он, — ну те, которые ты попросил меня отследить…
Его голос упал до громкого шепота. Он сел за свой компьютер.
Фил стоял у него за спиной и ждал. На душе снова стало тревожно.
— И что?
Пальцы Милхауса забегали по клавиатуре.
— Бари-Сент-Эдмундс, — сказал он. — Гостиница, ресторан, супермаркет. — Он поднял голову, в глазах его читалось сочувствие. — Она находится там.
Фил выдавил из себя улыбку.
— Спасибо, Милхаус, с меня причитается.
— Пожалуйста.
— Слушай, а можно попросить тебя еще об одном одолжении? — Фил быстро огляделся по сторонам и убедился, что их никто не слышит. — Ты мог бы никому об этом не говорить?
На лице Милхауза появилась странная улыбка, которую он сам, видимо, считал загадочной.
— Я храню много чужих секретов.
— Не сомневаюсь, — сказал Фил и отошел от него.
Бари-Сент-Эдмундс… Очень похоже на правду. И вполне объяснимо, если задуматься. Именно там он и должен был бы искать в первую очередь. Могло показаться, что она сама хотела, чтобы он догадался и нашел ее там. Внезапно мобильный начал буквально жечь ему карман.
Он уже вытащил его и приготовился звонить, когда заметил, что в комнату вошла Фиона Уэлч. Он спрятал телефон и подошел к ней.
— Фиона, — сказал он.
Она остановилась и посмотрела на него. Она была погружена в разговор с собой, губы ее беззвучно шевелились. Она подняла глаза и, словно не ожидала увидеть его здесь, вздрогнула.
— Что?
— Характеристика действий преступника по географическому принципу, — сказал он.
— Да. — Глаза Фионы забегали, как будто она мысленно перебирала свою внутреннюю картотеку, пытаясь найти там то, о чем он говорит. — Все правильно. Я работала над ней все утро. Она почти готова.
— Можете с ней не торопиться.
Глаза ее вспыхнули.