У Насти захватило дух. Он смотрел на нее так пристально, так… горячо, что ее бросило в жар. Воздух внезапно сгустился, стало трудно дышать. Она вспомнила, как в приливе откровенности Катька сказала: «Мне кажется, я бы умерла, если бы Игорь меня поцеловал».
И Настя совершенно неожиданно для себя ляпнула:
— Я тоже не знаю. И вообще… Мы с тобой, как эскимосы, только тремся друг о друга носами. У нас не было ни одного нормального поцелуя. Почему?
— Потому что я боюсь, — не отводя от нее пристального взгляда, ответил Шелестов. — Я боюсь, что ты пошлешь меня на фиг. Или что тебе не понравится со мной целоваться. Что ты рассмеешься… Или вообще скажешь что-нибудь вроде: «От тебя пахнет мятной жвачкой». Тогда я немедленно впаду в депрессию, а мне этого делать совершенно нельзя.
— Нельзя? — удивленно переспросила Настя.
— У нас на работе аврал, — объяснил Шелестов. — Идет огромный заказ, и если я буду в плохой форме, мы его провалим.
— Отлично, — сказала Настя саркастически. — Мы ни разу не целовались потому, что у тебя на работе большой заказ. Если бы все мужчины поступали так же, человечество давно вымерло бы.
Она не собиралась его провоцировать, но Шелестов воспринял ее слова как вызов. Или, может быть, как приглашение к действию. Рывком он придвинулся ближе, обнял ее одной рукой за шею и с силой притянул к себе. От него пахло дождем и… мятной жвачкой. Настя хотела съязвить по этому поводу и даже шевельнула губами, но не успела сказать ни слова, потому что Шелестов накрыл ее приоткрывшиеся губы своими и начал целовать. Настя инстинктивно закрыла глаза и тут же испугалась, словно внезапно ушла с головой под большую волну. Восторженный ужас нахлынул на нее и потянул в черный водоворот. Настя чувствовала, что Шелестов пылает. Или это ей только казалось, потому что пылала она сама? По ее телу пробегала дрожь, она впитывала запахи дождя, влажной одежды, кожаных сидений и мяты, которые обволакивали сознание.
— Господи, Настя… — простонал Шелестов, сжимая ее так сильно, что она почувствовала каждую свою косточку.
Она попыталась вырваться, но ей удалось лишь глотнуть немного воздуха, и он снова завладел ее губами. За несколько минут салон наполнился жарким туманом, стекла запотели. Через некоторое время Настя ощутила, как ее тело наливается невероятной тяжестью, потом неожиданно становится легким и гибким. Все ее чувства обострились, ей захотелось, чтобы Шелестов целовал ее еще сильнее и не отпускал никогда.
Именно в этот момент он отстранился. У него был убийственный вид — словно у тяжелобольного. Горячечные губы, пронзительный взгляд, встрепанные волосы…
— Настя, — сказал он хрипло. — Мне кажется, нам нужно больше места, а здесь нет свободы маневра. Поедем ко мне?
Ее мозг включился в ту же минуту и принялся с бешеной скоростью анализировать ситуацию. Что ей, собственно, мешает? Муж, который существует в каком-то ином измерении? Странные искры, пробегающие время от времени между ней и Колесниковым? Активное нежелание заводить личные отношения с кем бы то ни было?
Несмотря на то что размышления были короткими, они отрезвляли, и к Насте уже начало было возвращаться самообладание… Но тут Шелестов наклонился и поцеловал ее в шею. Сердце Насти провалилось куда-то вниз. И она, подняв глаза, быстро ответила:
— Да, поедем.
— Что это у вас с рукой? — спросил охранник Петя, когда Настя наутро пришла на работу.
Он был маленьким, плюгавым, и форма висела на нем, не находя тела, которое можно было бы надежно облегать. Однако глаза у Пети были живыми и веселыми, а улыбка настоящей, и Настя относилась к нему с симпатией.
— Меня поцарапала жена босса, — охотно ответила она, зная, что ей все равно не поверят.
Однако Петя неожиданно поцокал языком и заявил:
— Это вы еще легко отделались.
Настя хмыкнула и уже двинулась было к лифту, но тут слова охранника, наконец, дошли до ее сознания, и она быстро вернулась назад.
— А что, бывали случаи и похуже? — спросила она заговорщическим тоном.
Этот тон ей всегда отлично удавался. С младых ногтей она весьма правдоподобно прикидывалась, и даже в детском саду ей не было равных. Мама считала, что дочери прямой путь в актрисы, но Настя решила, что для актрисы у нее слишком непрезентабельная внешность, и не пошла на экзамен. Пожалуй, сейчас она не отказалась бы попытать счастья. Увы, уже поздно. С тех пор много воды утекло… Но уверенности в себе у нее точно прибавилось.
Тем временем Петя приосанился и выпятил живот.
— Ну… Тут всякие слухи ходят. Сам-то я ничего не видел, но говорят… — Он понизил голос, и Настя увидела, как покраснели мочки его ушей. Вероятно, такая откровенность давалась ему нелегко. Или, наоборот, он любил напускать туману и получал от этого громадное удовольствие. Все это было Насте только на руку.
— Так что говорят? — она тоже перешла практически на шепот.
— Говорят, жена вашего босса собирает информацию обо всех женщинах, которых муж принимает на работу. У нее вроде как есть на каждую подробное досье.
— Она что, нанимает для сбора информации частных детективов? — всерьез обеспокоилась Настя.
У нее даже мурашки по спине пробежали. Ева Ковальская копается в ее личной жизни?! Это не просто гадко, это… совершенно непереносимо!
— Хе-хе. Да ей не нужен частный детектив. Говорят, у нее любовник — большая шишка. Ей только попросить… Разве ж такой откажешь? Она, когда сюда приходит, как глазищами своими глянет, я прямо столбенею.
Петя сделал страшное лицо, показывая, как именно это происходит.
— У Евы есть любовник? — изумилась Настя. — А зачем же тогда она отслеживает возможных соперниц? Тем более у мужа на работе? Это какая-то бессмыслица.
— Какая же бессмыслица? — в свою очередь удивился охранник. — Вы же, женщины, все, как одна, собственницы. Вам подавай и то, и это. Видно, любовник любовником, а супруга тоже терять не хочется. Вот она и лютует.
— А почему вы сказали, что я легко отделалась? — продолжала допытываться Настя.
Ей хотелось, чтобы Петя рассказал все, что знает, причем быстро, четко и обстоятельно. Однако с людьми так никогда не получалось. Каждый, владеющий хоть какой-то информацией, обожал делать долгие отступления и норовил порассуждать.
— Говорят, ради этой павы кое-кто готов ребра ломать. А может, все это сплетни. — Петя неожиданно весь подобрался, и Настя поняла, что он кого-то увидел. Обернувшись, она через стеклянные двери заметила Колесникова, который как раз подходил к крыльцу.
— А может, все это наветы. Красивым женщинам во все времена подлости подстраивали. Клеветали на них, на кострах жгли.
Настя поняла, что «аттракцион неслыханной щедрости» завершился. Вряд ли Петя будет и дальше делиться с ней сведениями. Настроение его резко изменилось. Вероятно, вид Колесникова в костюме и при галстуке — начальственного, успешного и властного — отрезвил его.