Таня посмотрела на Олега с улыбкой, а потом и вовсе рассмеялась.
— Каким ты стал красноречивым, Олежка! Ну, что мне остается на это сказать? Я согласна.
Они оба понимали, что сейчас каждый из них играет свою роль. Таня изображала женщину, которая легко пережила разрыв с любимым мужчиной, а Олег всячески демонстрировал добрую дружбу. И ни капли любви!
Таня вынуждена была признаться себе в том, что сильно разочарована. «Оказывается, просто дружбы мне мало, — злилась она на себя. — Мне подавай поклонение и преданность! Может быть, я действительно стерва? И Олег, в конце концов, это осознал и разлюбил меня?»
Не удержавшись, она попыталась немедленно проверить свою догадку. Тронула Олега за локоть и, подняв брови, спросила:
— Интересно, а почему ты не отвечал на мои звонки? Я звонила тебе раз сто, и все без толку.
— Во-первых, Витька мне сказал, что вы поругались, и я сразу подумал, что ты, как всегда, захочешь сделать из меня жилетку, в которую так приятно плакаться.
Таня неопределенно хмыкнула, а Олег тем временем продолжал:
— Кроме того, я был ужасно занят. Я, видишь ли, недавно встретил одну девушку… Первые свидания, телефонные разговоры, бурная переписка. Все это отнимает столько времени!
— Ты закрутил роман? Поздравляю! — воскликнула Таня, оживившись.
Оживление казалось настоящим, и Олег против воли скрипнул зубами.
— Спасибо. Я знал, что когда расскажу тебе об этом, ты меня сразу простишь. Женщины всегда снисходительны к влюбленным мужчинам, не правда ли?
Тане показалось, что в свои слова Олег вложил двойной смысл. Что это шпилька в ее адрес. Но она не была до конца в этом уверена. Краем глаза наблюдая за тем, как Олег допивает чай, она вдруг всей кожей почувствовала его отстраненность, удивительную, непривычную обособленность. Прежде он всегда был нацелен на нее одну, следил за каждым ее движением, ловил каждое слово. Сердце его было распахнуто ей навстречу. А сейчас раковина захлопнулась, и жемчужина, которая так тешила Таню, исчезла.
Девушка уставилась в свою чашку и прикусила губу. Без любви Олега мир неожиданно показался ей удивительно недружелюбным, огромным и опасным. «Ничего не поделаешь, — подумала Таня, пытаясь справиться с охватившей ее тоской. — Даже самым верным рыцарям надоедает быть нелюбимыми. Наверное, все эти годы я действительно вела себя как стерва. И вот пришел час расплаты».
Расплачиваться ей не хотелось. Кроме того, Таня поняла, что цена слишком высока. Она вдруг подумала, что если бы ей предложили выбор, она вряд ли смогла бы так сразу сказать, чью любовь хочет вернуть больше — Виктора или Олега.
* * *
Олег оторвал взгляд от экрана, на котором, исполненный в 3D-формате, медленно крутился элегантный охотничий домик, и с неудовольствием покосился на дверь своего кабинета. Из-за двери, откуда-то из глубин коридора, обычно тихого и пустынного в конце рабочего дня, сейчас доносился монолитный и радостный гул множества голосов, чей-то громкий смех и даже аплодисменты.
Подобный шум ассоциировался у него исключительно с чередой никчемных выходных, типа новогодних и майских каникул. Однако на дворе, слава богу, стояла ранняя осень, так что подобных гадких сюрпризов в ближайшие три месяца не ожидалось.
Шум все нарастал, и Олег стал угрюмо перебирать в памяти все, что могло так или иначе спровоцировать такое бурное веселье. В принципе на носу был их профессиональный праздник…
Олег резко бросил на стол остро отточенный карандаш, который по укоренившейся привычке держал в руках всегда, даже сидя перед компьютером. Вот ведь тоже! Отмечали Всемирный день архитектора в июле, так нет — международные чинуши, которым, видимо, заняться больше нечем, перенесли праздник на первый понедельник октября, вдобавок приурочив его к какому-то дурацкому Всемирному дню жилья. Лучше бы сначала договорились о названии, а то не поймешь — то пишут День архитектора, то — День архитектуры. Зато эта путаница позволяет российским коллегам летом выпить непосредственно за архитекторов, а уж осенью — за архитектуру в планетарном масштабе. Олег в октябрьских торжествах не принимал участия демонстративно, а в ту самую первую неделю июля старался уйти в отпуск.
Но сейчас-то была только середина сентября!
Еще одним вариантом праздничного оживления в коридоре могло быть корпоративное торжество. Например, чей-нибудь день рождения. Хотя вряд ли. Еще в понедельник Олег почти машинально глянул список сотрудников и отметил, что семнадцатого родился дизайнер Федор Певченко, а двадцать девятого — технолог Настя Ивкина. Но Федор в отпуске до конца месяца, так что отмечания не предвидится, а Ивкиной еще рановато праздновать.
Но что бы там сейчас ни происходило, все это было явно не ко времени. До конца недели им предстояло утвердить впечатляющий по объему проект, а работы по нему еще было невпроворот.
Наконец Олег не выдержал и решил все-таки взглянуть, что происходит за стенами кабинета и нельзя ли как-нибудь прекратить этот гвалт. Приоткрыв дверь, он увидел в конце коридора кучку работников общей численностью человек десять. Они толпились возле приемной генерального директора архитектурной компании «Самшит» и громко галдели на все голоса.
В центре импровизированного митинга, словно статуя Свободы среди мелких волн нью-йоркской гавани, возвышалась Наташа Соколина, модельного сложения красавица, ростом не уступающая Клаудии Шиффер.
Наташа пришла в компанию полгода назад на должность секретаря-референта генерального директора. «Для интерьера он ее взял, что ли?» — неприязненно подумал Олег, когда впервые увидел в приемной это создание, прибывшее к ним в офис, кажется, прямиком с подиума Недели высокой моды. Однако Соколина оказалась дельным работником и на редкость душевным человеком. К ней благосклонно относилась даже жена генерального директора, что считалось нереальным в принципе.
Олегу показалось, Наташа что-то пыталась объяснить окружавшим ее коллегам, а те, не слушая, весело хохотали и говорили, перебивая друг друга.
— Даже не возражай, ничего у тебя не выйдет, — перекрывая весь этот гвалт, раздался мощный бас арт-директора Лени Пущина. — Надо же было скрыть от коллектива! Таких вещей мы тут не прощаем, ты нас, Наталья, еще плохо знаешь.
— Ленечка, ты нас всех оглушил, — пискнула стоящая рядом Вероника Морозова. — С тобой хорошо переговариваться, стоя на противоположных платформах.
— Ага, особенно, когда между ними проходит товарный поезд, — добавил Олег, подходя к ним вплотную. — Можно узнать, по какому поводу такой шум?
— Да вот, Наталья тут отличилась, — ответил за всех Пущин. — Мы ее теперь воспитываем, объясняем кое-что.
— В каком смысле отличилась?
— Вот, видишь букет? — Пущин указал на огромный, наверное, метр в диаметре, фантастической красоты букет цветов, составленный и упакованный по всем правилам современной флористики, который Наташа держала в руках.