— Я бы не назвал это сценой, — ответил Тони. — Он выступал в самых дерьмовых постановках.
— Почему?
— Потому что он играл в дешевых водевилях. В незатейливых комедиях, которые поставили лишь для того, чтобы заполучить звезду, а он смог играть в них как раз потому, что в силу своей незатейливости эти комедии были рассчитаны именно на звезду, а не на по-настоящему талантливого актера.
Мерри не стала рассказывать Тони о том, что приглашена играть Клару в пьесе Уотерса. И это был, пожалуй, ее единственный секрет, который она утаила от Тони. Причем если сначала она не хотела делиться своей тайной с Тони из опасения, что может не получить роль, то впоследствии, узнав его взгляды на театр, испугалась, что Тони это может не понравиться. И даже сама призадумалась, не станет ли ей потом стыдно из-за участия в этой пьесе, которая должна, по мнению Джаггерса, стать поворотным пунктом в ее карьере.
Но каким-то странным образом, будучи с Тони, Мерри почти перестала думать о том, что ей предстоит сыграть Клару; почти все время она думала только о самом Тони, тогда как роль в пьесе стала представляться ей все более и более иллюзорной и эфемерной.
Во время прогулки они так замерзли, что, пройдя несколько кварталов, завернули в закусочную выпить горячего шоколада. Официантка принесла им дымящийся напиток в огромных тяжелых белых кружках с тонким коричневым ободком. Попивая какао, Тони нагнулся вперед, чтобы смахнуть с губы Мерри прилипшие хлопья взбитых сливок. Мерри взяла его руку и поцеловала кончики пальцев.
— У меня для тебя прекрасная новость, — сказал он.
— Да? Какая?
— Насчет пьесы. Точнее — насчет четырех пьес.
— Четырех?
— Да.
— Расскажи! Ты получил роль? Четыре роли?
— Нет, гораздо лучше, — улыбнулся Тони. — Я думаю, что мы с тобой получили роли.
Его глаза засияли.
— Да что ты? Рассказывай быстрее! — нетерпеливо понукала Мерри.
Оказалось, что некий товарищ одного из друзей Тони поставил целых четыре пьесы Йитса. [21] Правда, не на Бродвее, а в новом театре, расположившемся в здании, где прежде справляли бар-мицву. Невдалеке от «Ратпера».
— А кто финансирует постановки? — полюбопытствовала Мерри.
— Ноэль — один из компаньонов. Собственно, деньги вносит не он, а его тетка. Немного, но особых расходов тут и не потребуется.
— Не знаю, — протянула Мерри. — Я должна посоветоваться со своим агентом.
Эти слова показались самой Мерри настолько фальшивыми и даже жестокими, что она поспешила добавить:
— Я уверена, что когда он узнает, как мне хочется играть в этих пьесах, то непременно согласится.
Сам-то Джаггерс был тут ни при чем. Все дело заключалось в тех его разумных, практичных и тонко рассчитанных советах, которых Мерри до сих пор ухитрялась ослушиваться. Теперь же решение предстояло принять ей самой, до разговора с Джаггерсом, и это очень беспокоило Мерри. Ведь, в сущности, она почти ничего не знала про Тони. Не представляла, откуда у него средства к существованию. До сих пор ей это было неважно. Теперь же, когда он предложил принять участие в совместной постановке, ей требовалось проявить осторожность, что казалось Мерри нелепым. Если уж она бросилась в любовный омут очертя голову и забыв о всякой осторожности, то проявлять осторожность в вопросе, касающемся ее карьеры, означало только одно — что карьера для нее важнее. Так ли это? Мерри не хотелось даже думать об этом.
Как, впрочем, не хотелось ей и ломать голову из-за Тони. Мерри твердила себе, что должна доверять ему, должна па него пол житься, даже если с ее стороны это безрассудно. Правда, в какой-то миг в ее мозгу промелькнуло подозрение, что тетя Ноэля — вовсе не тетя. И Мерри, став на минуту злорадной и вероломной, представила пожилую даму, которую обхаживал и использовал друг Тони. Ради ее денег, конечно.
Но нет, не имела она права на столь недостойные мысли.
— Не беспокойся, Тони. Я уверена, что сумею уговорить Джаггерса. Тем более что речь идет о выгодном деле.
К сожалению, говорила она только от своего имени.
Мерри сжала его руку. Тони в ответ стиснул ее запястье, а потом принялся выводить кончиком пальца буквы на ладони Мерри. Мерри прочитала: «Я, Т, Е, Б, Я, Л, Ю, Б, Л, Ю». Потом Тони поцеловал ее ладошку.
Они допили какао. Тони расплатился с официанткой, и они пешком вернулись к метро. Расстались они в вагоне поезда. Тони вышел на остановке «Астор-Плейс», где брал фехтовальные уроки. Мерри же поехала дальше, до «Коламбус-Серкл», на тренировку по гимнастике.
После занятия она позвонила Джаггерсу и попросила о встрече на следующий день. Джаггерс предложил пообедать вместе.
— С удовольствием, — согласилась Мерри.
— А ты не можешь рассказать мне, в чем дело?
— Могу, но предпочла бы отложить это до завтра. Тем более что это не столь уж важно.
— Ты уверена? Все, что ты предпочла бы рассказать мне завтра, может оказаться настолько важным, что я предпочел бы знать это сегодня. Не хочешь сейчас приехать ко мне?
— Нет, — сказала Мерри. — Подождем до завтра.
— Хорошо. Как тебе удобно. Жду тебя без четверти час. В моем кабинете?
— Да.
— Договорились.
По пути к Тони Мерри заехала в винный магазинчик и купила бутылку шампанского. Либо Джаггерс разрешит ей принять участие вместе с Тони в постановке пьесы Йитса, либо нет. Как бы ни случилось, Мерри подсознательно чувствовала, что сегодняшний вечер — событие для них обоих, важный рубеж. Она не позволила задумываться на эту тему, сказав себе только одно: уже того, что они с Тони любят друг друга, вполне достаточно для того, чтобы купить по такому поводу шампанское. Выйдя из магазина, она взяла такси. Когда они были вместе с Тони, то ездили на метро, оставаясь же в одиночестве, Мерри позволяла себе расслабиться и проехать на такси. Тем не менее она остановила такси на углу, немного не доезжая до дома Тони, и остаток пути прошла пешком. Открыв дверь в квартиру ключом, который дал ей Тони, она убрала бутылку в крохотный холодильник под кухонной раковиной. Тони должен был вернуться примерно через час, так что Мерри не торопясь приняла душ и надела одну из старых рубашек Тони. Потом, чтобы скоротать время, взяла с подоконника томик избранных пьес Йитса и, растянувшись на матрасе, погрузилась в чтение. В такой позе ее и застал Тони, вернувшийся домой.
— Как тебе Йитс? — поинтересовался он.
— Изумительно!
Ей уже прежде доводилось читать две его пьесы — «Чистилище» и «Воскрешение». Остальные она не читала. О чем и поведала Тони.