Этого еще не хватало!
— Смотря к какому звонку.
— Насчет того, как сильно ты его всполошила.
— Даже так?
— Мне пришлось уговаривать Майкла не волноваться и не приезжать сюда сломя голову, чтобы хорошенько накостылять кое-кому.
— О господи! — нервно хохотнула Ханна, потом опустилась на стул и беспомощно уставилась на Тэру. — Но ты ведь, надеюсь, отговорила его от этого?
— Ага. Сказала ему, что ситуация под контролем. Сказала, что мы с Алекс сами накостыляем кому следует. С тебя причитается. Так что давай колись. Что происходит?
— Понимаешь, я, конечно, вела себя немного странно…
— Немного?
— Но я не готова говорить об этом.
— Однако же с Майклом ты об этом говорила.
— Да… но, видишь ли, у меня новая тактика. — Теперь Ханна считала, что это дело сугубо личное. — А если я смотрю в окно, так это потому, что размышляю над тем, какие преобразования надо провести в саду.
— Понятно. Это объясняет мечтательное выражение твоих глаз. Так, значит, цветочки. А я-то, дура, подумала, что всему виной тот высокий, шикарный коп, что скользит вон там по воде.
— Тэра…
— Детка, послушай. — Тэра отставила свое мороженое и сделалась серьезной. — Я знаю, ты вбила себе в голову, что, поскольку у тебя нет денег, ты должна работать усерднее, чем я или Алекс. Но, право же, это полная чушь. Понимаешь? Мы все равны и все помогаем друг другу. Мы любим друг друга. Поэтому, когда я вижу, как ты с отсутствующим выражением лица предлагаешь красивому парню презерватив вместо кофе, а потом с блаженным видом пялишься на него в окно, меня это волнует. Для меня это настоящий роман. Не разрушай волшебного впечатления.
Ханна не нашлась что сказать.
— Итак… что же произошло этой ночью у вас с Заком? Отчего ты дергаешься как уж на сковородке? Можно мне самой попробовать догадаться?
— Нет, не надо! — Ханна открыла огромный холодильник и стала дотошно изучать свои запасы, прежде всего два огромных клубничных торта, которые намеревалась отдать Алекс, в ресторан. Подхватив их, по одному в каждую руку, она опять повернулась к Тэре. — Извини, я тоже тебя люблю, всем сердцем, но существует нечто такое, что я должна решить для себя сама.
— Значит, больше не будет ночных звонков в Нью-Йорк?
— Думаю, теперь я сама справлюсь.
— Полагаю, твой брат будет рад, узнав, что эти нескромные беседы прекратились.
Ханна изо всех сил старалась сохранить на лице равнодушное выражение.
Тэра вздохнула.
— Отлично. Так мое дело сторона?
— Угу.
— В самом деле? Я умываю руки.
— Прекрасно.
— Только…
Ханна бросила на нее сердитый взгляд, который Тэра проигнорировала.
— Только знай: музыка и свечи — это еще не все. — Она встала и усмехнулась. — Все дело в языке тела. На тот случай, если тебе интересно. — И засмеялась, увидев, как округлились глаза Ханны. — Эй, не сердись, вини во всем Майкла и Алекс. Мне приказано не возвращаться в дом, пока не выясню, что происходит у вас с Заком. Майкл хочет знать, не следует ли ему приехать, чтобы убить этого типа. А Алекс вычисляет, не ей ли предстоит все лето чистить сортиры.
Ханна выразительно застонала и с тортами в руках двинулась к выходу.
— Ты, кажется, забыла, что все мы уже давно вышли из школьного возраста, — бросила она через плечо.
— Я прекрасно это помню, — улыбнулась Тэра. — Ханна, поверь, мы действительно тебя любим.
— Тогда сиди здесь, отвечай на звонки и корми посетителей, пока я не вернусь.
— Но только поторопись, я еще не закончила тебя расспрашивать. У меня предчувствие, что все будет хорошо. Да, и не забудь про безопасный секс! Майкл просил тебе напомнить.
— Спасибо за заботу.
Шагнув из помещения на яркий солнечный свет, Ханна зажмурилась. Денек выдался великолепный: туманная дымка рассеялась рано утром, оставив в вышине сияющее солнце, которое разливало благословенное тепло после необычно студеной весны.
Гостиничный дом выглядел теплым и радушным. Прямо перед ним раскинулся живописный сад, любимое и бескорыстное увлечение Ханны. Справа от дома, чуть поодаль, накатывались на берег океанские волны.
Не удержавшись и поискав глазами Зака, Ханна с разочарованием отметила, что никто уже больше не скользит по волнам. На пляже Зака тоже не было.
Поглощенная размышлениями, она не услышала за спиной шагов, а когда услышала, то было слишком поздно.
— Ханна!
Вскрикнув от неожиданности, девушка стремительно обернулась. Звучный, глубокий, до боли знакомый голос сбил ей пульс и в буквальном смысле вывел из равновесия.
Торты взлетели в воздух.
Ханна успела лишь издать пронзительный крик, когда ледяные, только что из холодильника, торты обрушились прямо на нее. Резко втянув в себя воздух, чтобы снова не завизжать, она вскинула на Зака сверкающие гневом глаза.
Клубника струйками стекала по ее подбородку, плечам, груди, липкий сироп тек по платью, пропитывая ткань и прилипая к телу.
Коржи раскололись и упали наземь вместе с двумя жестяными формами, которые поддерживали торты.
— Какой ужас! — Упав на колени, Ханна растерянно уставилась на последствия катастрофы.
Зак положил на землю свою доску и тоже опустился на колени.
— Позволь, я помогу.
— Ты уже помог!
Молодой человек собрал с земли жестянки, потом, присев, опустился на пятки и с сочувствием поглядел на нее.
— Извини, мне очень жаль.
Однако рот его при этом подозрительно кривился.
— Да уж, заметно!
Он был все еще мокрый от морской воды, широкие плечи и гладкая, мускулистая грудь, будто намасленные, сияли на солнце. Видимо, всю его усталость как рукой сняло, глаза жизнерадостно блестели, а рот… Господи, этот рот!.. В нем был какой-то характерный легкий изгиб, воплощавший для Ханны все то, о чем она мечтала.
Главное — язык тела, всплыли в памяти слова Тэры.
Что ж, попробуем. Ханна смягчила выражение лица, чуть качнулась к Заку, устремляя на него самый чарующий свой взгляд.
— Прости, пожалуйста, — произнес Зак. — Ты так смотришь на меня, что… я теряю нить. Перестань.
— Не могу. Лучше ты перестань смотреть.
— Не могу. Позволь мне… — Он наклонился, придвинувшись к ней ближе. Так близко, что стали видны его потемневшие глаза. Так близко, что она ощутила свежий запах моря, соли, его собственный, неотразимо мужской запах. — Я должен попробовать тебя на вкус, — прошептал он. — Я не могу удержаться. — Он наклонил голову и медленно провел горячим приоткрытым ртом по ее голому плечу, жадно слизывая стекающий клубничный сироп.