Никто из них не заметил фигуру, внезапно появившуюся в дверях. Верхний свет был выключен, и луч от маленькой настольной лампы, стоявшей возле камина, едва достигал дальних углов комнаты.
Голос Лео, холодный и угрожающий, заставил их вздрогнуть и отодвинуться друг от друга. Хезер почувствовала, как залилась румянцем, и беспомощно уставилась на вошедшего. Его лицо было в тени, но вся поза выражала гнев.
— Я вам не помешал?
Алекс отреагировал первым. Вскочив, он улыбнулся, но Лео остался стоять на месте, не сделав никакой попытки шагнуть вперед и пожать радушно протянутую братом руку.
— Я собиралась уходить, — пробормотала Хезер, уклоняясь от ответа.
Она обнаружила, что не может отвести глаз от лица Лео. Она была околдована его большим мускулистым телом — тем самым телом, которое лежало поверх нее, когда они занимались любовью. Она взглянула на его рот — тот самый рот, который сделал с ней то, что ни один мужчина не мог прежде сделать, и почувствовала возбуждение, словно током пронзившее ее. Соски ее превратились в чувствительные бугорки, горячая влага выступила между ног.
— Мы познакомились друг с другом. — Рука Алекса упала вниз, и он настороженно взглянул на брата — Лео, казалось, был готов убить его.
Хезер почувствовала, как в ее груди медленно вскипает возмущение. Лео может делать все, что угодно, чтобы избегать ее, может злиться на то, что она все еще находится здесь, в то время как он думал, что избавился от нее, но это не дает ему права обрушивать свой гнев на брата.
— А чем вы, собственно, здесь занимались? — спросил Лео тихим голосом, от которого по спине Хезер пробежала холодная дрожь.
— Занимались?
— Алекс со смехом встретил этот безобидный вопрос, но Хезер уловила скрытую нервозность, и ее сердце дрогнуло, когда она поняла, что братья не могут быть равными соперниками в поединке — ни в физическом, ни в словесном… Лео выйдет победителем, и прямо сейчас — хотя Хезер не могла понять почему — он выглядел так, будто был готов броситься на своего брата.
— Лео! О чем ты говоришь? — Хезер сделала шаг к нему, но замерла на месте под его взглядом.
— Я говорю о том, что застал здесь вас двоих, воркующих в обнимку на диване, словно голубки, — процедил он сквозь зубы, двинувшись к ней, хотя на самом деле ему безумно хотелось подойти к Алексу и показать ему, кто здесь главный. Но из уважения к матери он не сделал этого. Сжав кулаки, Лео опустил руки, но та война, которую он вел сам с собой, не могла долго продолжаться.
— Лео, пожалуйста, — умоляла его Хезер, охваченная еще большим смятением. Неужели он ревнует? Ведь это были гневные, собственнические слова ревнивого любовника, но ведь Лео никогда не испытывал к ней ничего подобного.
Казалось, воздух сгустился в ожидании неминуемой грозы.
— Два голубка? Ты, должно быть, шутишь, Лео! Я сказал тебе, что мы с Хезер просто беседовали.
— О чем? О чем же вы говорили, что вам пришлось сплестись друг с другом?
— Мы не сплетались, — запротестовала Хезер, в то время как ее сердце продолжало отбивать бешеную дробь.
Они отскочили друг от друга как любовники, которых застигли на месте преступления, мелькнула у Лео мысль, и чем больше они защищают себя, тем больше раскрывают себя перед ним. Гнев помутил его разум, отравил кровь. Лео не понимал, откуда взялось это чувство. Он просто ощущал его вкус во рту, и ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы вновь обрести хваленый железный самоконтроль.
Показалось ли ему, или она действительно выглядела растрепанной? Сейчас перед ним стояла женщина, которая три дня назад призналась ему в любви, шокировав его своей откровенностью. Она бросила ему перчатку, но он не собирался ее поднимать. Ведь он не давал ей ни малейшего повода думать о том, что собирается связать с ней свою жизнь. Она не только не желала видеть эту режущую глаза истину, но и упрямо отказывалась воспользоваться двумя вариантами выхода, которые были предоставлены ей: либо исчезнуть тихо, без всяких скандалов, либо забыть о своих глупых мечтах и продолжать их отношения, что было предпочтительнее для Лео. Ей следовало бы знать, постоянно повторял он, что, раскрыв все свои карты, она подорвала его идеальную защиту.
Он не хотел длительных отношений. Разве он не дал Хезер ясно это понять, пока они были вместе? Более того, Лео позволил ей, как ни одной другой женщине, задать ему вопросы о его личной жизни, и рассказал такие вещи о своем браке, которые никогда никому не рассказывал. Конечно, он посвятил ее не во все детали, но никто не мог упрекнуть его в том, что он не был честен с ней, — она, по крайней мере, должна была понять намек.
Три дня подряд он убеждал себя в том, что должен быть безжалостен к этой единственной женщине, осмелившейся проникнуть сквозь защитные барьеры, которые он воздвиг вокруг себя.
И Лео решил поговорить с ней в последний раз, чтобы между ними не было никаких недоразумений.
Насколько же он был изумлен, когда обнаружил Хезер вместе со своим братом, обнявшихся на диване в полнейшей темноте.
Лео, включив свет, направился к ним, чтобы взглянуть в глаза сначала ей, потом своему брату.
— Я думала, ты сегодня не вернешься. — Хезер нарушила неловкое молчание самым худшим объяснением, которое только можно было придумать, — и на мрачном лице Лео заиграли желваки.
Эти слова он меньше всего ожидал от нее услышать. Разве так реагируют женщины, испытывающие безответную любовь? Его охватили неприятные, противоречивые чувства. Раньше он никогда не осознавал, что живет в особом комфорте и эта жизнь закрыта для других людей. Теперь же он понял, что Хезер ворвалась в его защитный купол, и он больше не мог чувствовать себя прежним человеком, и совсем не потому, что на сцене снова появился его брат.
Лео понял, что зашел в тупик: в голове возникла масса странных вопросов, на которые у него не нашлось ответов. И ему это не понравилось. Лео пришлось сдержать свой гнев. Он был вынужден спросить себя: почему же на самом деле он пришел в такую ярость? Может, он рассердился из-за того, что Хезер, признавшись ему в любви, — а говорила она вполне искренне, — тут же отказалась от своих слов и побежала в объятия к его брату.
— Где же я должен быть, по-твоему?
— Кэтрин сказала, что ты уехал в Лондон. Сейчас уже очень поздно, поэтому я думала, что ты останешься там на ночь. — Хотя лицо Лео оставалось холодным и неподвижным, как камень, Хезер все равно почувствовала необыкновенную силу, которую он излучал, и у нее даже закружилась голова. — Я… я пойду домой. Вам с братом, наверное, надо о многом поговорить.
Пред мысленным взором Лео возникла картина: Хезер и его брат сидят рядом в полутемной комнате, так близко друг к другу, что между ними не поместилась бы даже подушка. И этот образ мучил его. Обычно Лео решительно отметал все, что грозило нарушить его драгоценное душевное спокойствие, но сейчас он неожиданно обнаружил, что не может так поступить.