– Это верно, – нехотя признался Леонид, – он пытался ко мне обратиться. Разнюхал, подлец, что я из Зауральска, и пытался что-то разузнать про то давнее дело. Я, естественно, на разговор с ним не пошел, просто шуганул его… Он никому не нужен был… никто его не боялся…
– Это ты сейчас так говоришь, – усмехнулся Рашпиль. – А след ботинка? Девушка врать не станет, я вижу…
– Но я его действительно не убивал! – Леонид побледнел, на лбу выступили капли пота. – Меня кто-то подставил! Зачем мне было его убивать? У меня на хвосте Савицкий с Музилем висели…
– Не убивал? – Рашпиль пристально посмотрел на Леонида. – Может, и не убивал. Да какая разница? По этому журналюге никто не плачет, у него врагов и без тебя хватало. Может, его Савицкий нанял, чтобы тебя пугнуть, может, потом Музиль его пришил за ненадобностью… Одним подонком больше, одним меньше… мне, Ленечка, это без интереса. У меня интерес другой: сейчас мы с тобой поедем к толковым юристам, и ты на меня весь свой бизнес перепишешь… весь, Ленечка, без остатка!
– Ты что, Рашпиль, это же беспредел… это не по понятиям!..
– Беспредел?! – Авторитет побагровел, заскрипел зубами. – А на какие деньги ты свой бизнес заварил?! На какие деньги ты в Москве устроился? На те деньги, которые в Зауральске украл! Это как – по понятиям? О понятиях он вспомнил! Кому ты здесь, в столице, нужен был без денег? Это в Зауральске ты был большой человек, второе лицо в городе, а здесь без денег ты никто и звать никак!
– А чего же ты тогда десять лет ждал? Взял бы сразу все тогда – и дело с концом…
– Тогда ты меня сумел вокруг пальца обвести, – неохотно сообщил Рашпиль. – Тогда ты всех провел, даже родственники не знали, куда ты делся. Из родных у тебя – жена бывшая да сестра с ребенком. Ну, жена, понятно, не при делах, она и так-то слышать о тебе не могла, сестра тоже не в курсе оказалась, куда ты слинял. А через десять лет Савицкий явился да сестричку твою здорово ребенком пугнул. Вот это как раз не по понятиям, но что с него взять, он десять лез безвинно на зоне парился, озверел совсем. Так она со страху и вспомнила, что вроде бы в Иркутск ты собирался, адрес даже нашла, где ты сначала жил. А там уж дело техники. – Рашпиль шумно выдохнул, осел на сиденье, как будто из него выпустили воздух, и проговорил совсем другим, неожиданно спокойным голосом: – В общем, Ленечка, сейчас ты поедешь со мной, подпишешь все бумаги, а потом – Бог тебе в помощь, а я посмотрю, кому больше повезет, тебе или Леше Савицкому: если успеешь удрать – твое счастье, только я, грешным делом, на Лешу ставлю. Он за десять лет на зоне озверел и теперь спит и видит, как бы с тобой поквитаться. А потом уж я его пристрою в теплое местечко. У него ведь здоровья не осталось, одной ненавистью к тебе держится.
– Ты что, Рашпиль! – Леонид побледнел еще сильнее. – Сдашь меня Савицкому? Это не по понятиям!
– Опять ты о понятиях вспомнил? – скривился авторитет. – Ты меня уже достал! Да кто ты такой, чтобы о понятиях рассуждать? Смотри, разозлишь меня – я тебя сам в бетон закатаю! – Он перевел дыхание и повернулся к водителю: – К Вадику, на Сокол!
Затем, коротко взглянув на Тину, осведомился:
– Тебя, дочка, где высадить?
Неожиданно Тина поняла, что просто не сможет сейчас остаться одна. Ей нужно, чтобы рядом был кто-то внимательный, заботливый, близкий, кто-то, кто сможет сочувственно выслушать рассказ о ее ужасных похождениях.
Только один человек подходил на эту роль, и она не задумываясь назвала улицу, где жил дядя Бо.
Рашпиль с интересом взглянул на нее, но ничего не сказал. Повернувшись к водителю, он распорядился:
– Слышал адрес? До Сокола заедешь туда!
Больше в машине никто не произнес ни слова, Тина откинулась на мягкое сиденье, прикрыла глаза и вспоминала, как она лежала в холодном подвале и ждала мучительной смерти от рук сумасшедшего садиста. Как рыжая убийца остервенело била ее ботинком в живот, как мучилась она, перерезая веревки, ежесекундно ожидая, что откроется люк и войдут ее мучители.
Воспоминания нужны были ей для того, чтобы при прощании посмотреть Леониду в глаза спокойно и равнодушно. До последней минуты она сомневалась в своих силах – все же трудновато смотреть в глаза человеку, зная, что через очень короткое время он умрет.
Все получилось.
Дядя Бо открыл ей, едва Тина позвонила. Как будто он ждал ее под дверью.
– Что с тобой, Принцесса? – озабоченно проговорил он, повернув ее к свету. – На тебе буквально лица нет! И одежда в грязи… на тебя напали? Ограбили?
Вместо ответа Тина расплакалась.
До сих пор она держалась предельным напряжением сил – ей не хотелось показывать свою слабость равнодушным, враждебно настроенным людям, но здесь, наедине с близким, преданным, заботливым человеком, больше не нужно было демонстрировать железную волю…
– Господи, что с тобой? – Дядя Бо обнял ее, ласково гладил по волосам, и она сквозь безутешные рыдания поведала ему о сегодняшних событиях, о похищении и кровавых разборках на заброшенном заводе, а также о сцене на Тверской и разговоре в машине авторитета. Вряд ли дядя Бо уяснил себе полную картину, потому что Тина больше тряслась и всхлипывала, чем говорила.
– Он сдал меня! – прорыдала она в плечо старика. – Он не собирался меня спасать! Он пожертвовал мной как ненужной фигурой, как пешкой в своей игре!
– Вот как… – Тина даже вздрогнула, оттого что голос у дяди Бо был совершенно чужим.
Она отстранилась. Дядя стоял, крепко сжав руки, губы его дрожали, а в глазах… В глазах его Тина увидела совершенно непонятное выражение. Страх, мука и еще что-то, чему не смогла дать названия.
Она тут же опомнилась – дядя все же человек пожилой, он очень привязан к ней, а она не нашла ничего лучше, чем вывалить на него все сразу, да еще в подробностях!
– Дядя Бо! – Тина спрятала лицо у него на груди. – Прости, что доставляю тебе столько неприятных минут!
– Что ты, Принцесса… – Тина почувствовала, как сильно бьется у него сердце. – Это я виноват, что не уберег тебя. Только подумать – ты могла бы… Боже! – Он закрыл лицо руками.
– Но я ведь жива… – Тина погладила его по тщательно выбритой щеке. – Но как он мог? До чего могут дойти люди из-за денег!
– Я всегда говорил тебе, что этот человек тебя недостоин! Он настоящий мерзавец! – вскричал дядя Бо. – Но я и представить себе не мог, что он дойдет до такого… Да что я говорю – ты так расстроена, а я как последний дурак напоминаю о своих словах… Не плачь, Принцесса, приляг, отдохни немного, а я пока сварю тебе кофе… такой, как ты любишь…
Внезапно Тина увидела себя в большом зеркале. Грязная, волосы всклокочены, по лицу размазана косметика, глаза красные… И пахнет от нее крысиным подвалом и… смертью.