— Тебе хоть что-то во мне нравится?
Хитоми на секунду задумалась, потом приложила ладошку к губам и захихикала.
Маруся вздохнула.
— Закройте, пожалуйста, глаза... — снова попросил парень в белом.
— Хочу что-то современное, с элементами кимоно, — услышала Маруся голос Хитоми, — Это будет знак проявления уважения к нашей великой культуре. Желательно желтое. Я так люблю желтый цвет!
Желтого кимоно не отыскалось, поэтому Хитоми благодушно согласилась на нежно розовое, зачем-то заставив полностью изменить уже готовый макияж и прическу. В зеркальном отражении Маруся увидела совершенно незнакомого ей человека. Это была изможденная девушка, почему-то еще более худая, чем прежде. Платье красиво обрисовывало линию плеч, подобно традиционному костюму, запахивалось на груди и перехватывалось широким поясом. Лицо стало еще более белым и, на его фоне заметными пятнами выступал искусственный румянец и темные брови. Глаза, подчеркнутые стрелками приобрели азиатский разрез, четко очерченные губы цвета фуксии сделали рот аккуратным и маленьким, а зачесанные назад русые волосы казались неестественно светлыми. Это была очень красивая обесцвеченная японка с обложки модного журнала, в которой при всем желании невозможно было узнать пятнадцатилетнюю оторву из Москвы.
— Это просто ужасно... — еле слышно сказала Маруся, стараясь никого не обидеть.
— Ты выглядишь, как принцесса! — восхищенно проворковала Хитоми, приложив обе ручки к груди и восторженно вскинув бровки.
В кои-то веки Марусе было совершенно наплевать на то, как она выглядит. Лишь бы только все поскорее закончилось.
Когда машина остановилась у здания мэрии, Хитоми все еще продолжала свою утомительную лекцию по этикету.
— Палочки в рис не втыкай!
— Я помню...
— И не рисуй ими на столе, как в тот раз.
— Мне просто было скучно...
— Сейчас будет не веселей.
— Хорошо...
— И не смотри в глаза, как ты любишь.
— У нас принято смотреть в глаза.
— Но не так, как это делаешь ты!
Маруся отмахнулась и открыла дверцу машины, но тут же захлопнула, испугавшись толпы фотографов.
— Не говори с ним про политику, — не обращая внимания на папарацци, продолжила инструктировать Хитоми.
— Я помню...
— Он любит гольф! — внезапно воскликнула Хитоми, как будто вспомнила что-то очень важное.
— Я ничего не смыслю в гольфе, — устало пробурчала Маруся.
— Просто скажи, что ты его любишь.
— Кого его, — не поняла Маруся и на ее лице отразилась гримаса, словно она сморщилась от зубной боли.
— Гольф!
Маруся закатила глаза и мучительно застонала.
— Не надо громко смеяться.
— А что, похоже, что я смеюсь?
— Не сейчас. За столом. И хмуриться тоже не надо.
— Я постараюсь.
— Много не болтай, это не прилично.
— Я все прекрасно знаю!
— И не молчи, чтобы не было долгих пауз.
— Да, да, да, да, да...
— Ну что ты сидишь, как пень! — закричала Хитоми на охранника, и тот пулей вылетел из машины.
Убедившись, что он оттеснил людей, Хитоми достала зеркальце и быстро накрасила губы.
— Никаких объятий. Просто кивни ему и пожми руку, если он протянет ее первый.
Маруся поправила пояс на платье, вдохнула полной грудью и решительно вышла из машины.
— Мисс Гумилева! Мисс Гумилева! — кричали фотографы со всех сторон.
Скоро Юки увидит ее в новостях — глупую избалованную девчонку, раскрашенную как куклу, с фальшивой улыбкой на лице... и что он подумает? Подумает, что правильно он ее бросил.
Хитоми больно ткнула острым пальчиком между лопаток.
— Улыбайся!
Маруся растянула губы в улыбке и приветственно подняла руку.
Ужин прошел мучительно. Казалось, что они обсуждали темы, победившие в конкурсе самых скучных тем года. Никого из знакомых со стороны Маруси за столом не было, зато со стороны мэра присутствовала вся его семья, секретари, заместители, пара журналистов, известный продюсер и режиссер. Потом заговорили об отце, о том, какой он великий человек и как помог Японии в разработке какого-то там барьера, способного поглощать энергию волн во время цунами. Маруся ничего не смыслила из того, что обсуждали все эти люди, мило улыбалась, и со злостью пыталась понять, чего от нее добиваются. Она очень любила папу и уважала его работу, но со стороны разговор казался, мягко говоря, странным. Кто-то из гостей говорил восторженные слова, остальные вторили ему и выжидающе смотрели на Марусю.
Ваш отец поистине великий человек! Да, да, да, да... Великий человек... Пауза. Мы очень счастливы, что имели честь работать с таким человеком! Да, да, да... Мы очень счастливы. Пауза.
Но потом случилось еще более страшное — началось обсуждение ее карьеры! Почему вы записали альбом? Почему-почему! Маруся понятия не имела почему. Просто придумали смешную тему с друзьями и решили сделать пародийный проект, который внезапно стал популярным. Как объяснить людям, что такое пародия, если они не знают, пародия на что! Как им объяснить, что это шутка? И понес ее черт в эту Японию. Наверняка все устроила Хитоми, которая, похоже, просто положила глаз на отца и теперь не знала, как перед ним выслужиться, чтобы получить повышение.
— Вы первый раз в Японии?
— Да.
— И что вы думаете?
— Мне здесь очень нравится... — как можно более естественно улыбнулась Маруся.
— У вас была какая-нибудь культурная программа?
Ну да... Застряла в лифте, сражалась с Ангелом Смерти, ныряла в бассейн и спасла девочку в надувном круге.
— У меня был очень напряженный график, но я рассчитываю посмотреть как можно больше всего в оставшиеся дни, — соврала Маруся.
Гости понимающе закивали.
— Вам обязательно нужно посетить Киото!
— Да, обязательно...
— Как хорошо, что вы приехали во время цветения...
— Я потрясена красотой...
— Театр Кабуки!
— Да...
— Восхождение на Фудзияму!
— Конечно...
— Скоро будет большое соревнование по сумо! — крикнул режиссер с жидкой бородкой. — Туда приходит даже императорская семья!
— Очень интересно, — ответила Маруся.
На соревнования по сумо ей хотелось бы меньше всего. Впрочем, сейчас ей вообще никуда не хотелось. Хотелось найти Юки и просто поговорить с ним. Взять его за руку и посмотреть в глаза, так, как она это делает, пусть даже в Азии такое считается неприличным. Хотелось снова лежать рядом, обнявшись, закинув друг на друга ноги, плескаться в бассейне и завтракать нежным омлетом. Хотелось пойти на настоящий ипподром, сделать настоящие ставки и кричать во всю глотку, болея за рыжую лошадь под номером пять. Так много всего осталось недоделанным, недосказанным, недоцелованным и недолюбленным. Маруся почувствовала, как защипало в носу и на глаза навернулись слезы. Ну вот. Только этого еще не хватало...