— Так что случилось?
Кошки его знают, Монсеньор, только неправильно оно. Джанис что-то смахнул с рукава не новой, но опрятной куртки, и до Робера дошло: гость не смущен, а встревожен. — Нет, неправильно!
— Что неправильно?
Оказалось, ворье. Слабодушная и нестойкая часть подданных Джаниса, напуганная крысиным исходом, решила покинуть столицу.
У вас так принято? — уточнил плохо представляющий себе обычаи висельников Иноходец. В ответ «Тень» сдул соринку со второго рукава.
Вообще-то нет, — буркнул он. — Уходить из большого богатого города — глупость. У нас «за Кольцо» в наказание выставляют, и вообще покидать сообщество не принято, только ни слишком уж тряслись! Будто сглазил кто… И ведь не из худших — рисковые парни, не слабаки, не первый день в нашем деле. Один так вообще зимой в одиночку на троих вояк попер, а тут… Ну кисель же какой-то! Я им разрешил, пусть убираются.
— И что? — спросил Робер, чувствуя: вот сейчас, среди птичьего щебета, прозвучит нечто очень важное и очень пакостное.
— Не смогли они уйти. — Теперь «Тень» смотрел Проэмперадору прямо в глаза. — Вот не смогли, и все! Кто прямо у стен повернул, кто с тракта. Пятеро до Фрамбуа добрались; говорят, по одиночке на полдороге б сломались. Странно…
— Сами-то они что рассказывают?
— Талдычат, что «находит». Будто по шее, по самым жилам ком гулять начинает, а глаза как сквозь воду глядят. Сердце заходится, то замрет, то трепыхаться примется, пот ручьем и, уж простите, что похуже тоже, ровно вздернули уже… А всего гаже голос. Даже не голос — голосишко, будто ребенок верещит, только злобно…
— Скажи… — Говорить о подобном вслух в доме Марианны не хотелось до этого самого кома в глотке, но Робер себя заставил. — Они девочку не видели? Толстую девочку лет шести и без тени?
— Нет, — решительно мотнул головой Джанис, — не было там Обгорелой. Точно!
— Обгорелой?!
— Шрамы у нее на мордахе, такие от ожога бывают… Мерзавка по Двору скакала, и я видел, и парни, а с начала Летних Волн как отрезало, хотя… Может, и вправду она визжит, с такой станется, только я о другом сказать пришел, если ваши еще не доложили. Мои-то уйти не могут, а вот чужаки так и лезут!
— Хочешь сказать, чужие воры?
— Всякая шушера из Кро, Фрамбуа, Барсины… В общем, со всего Кольца. Непорядок, нечего им тут делать, но вот идут же, недоноски! А спросишь, чего это ты на чужое нацелился, так и сказать толком не могут. Будто тянет их сюда…
— Хорошо, — начал Эпинэ и усмехнулся, поняв, какую чушь ляпнул. — А ты сам сбежать не хотел?
— Не хотел, но пробовал. Как вертаться начали, проверить решил. Считай, до Барсины добрался, и хоть бы хрю, а вот парней, что со мной были, скрутило, так что не врут мои.
— Значит, с тобой ничего?
— Ну, муторно стало после крыс-то, слухи опять же… Говорят, в Агарисе так же было, и где он теперь, Агарис этот? Или врут?
— Нет, не врут, сам видел. — Эпинэ воровато глянул на запястье — крови не было. — Спасибо, что сказал, а пришлые норы, как они себя ведут?
— Пока не наглеют, держатся больше наособицу… Если что, я им сам жару задам, только бы господин комендант моих с чужими не попутал.
— Карвалю я скажу, — заверил Робер и за какими-то кошками сложил пальцы в тот самый знак, что подсмотрел прошлый раз у «Тени».
2
Лионель все еще не спешил. Спешили развозившие письма Проэмперадора гонцы. Савиньяк убил на писанину всю ночь; ложиться, когда небо начинает светлеть, имеет смысл после бала или любовного свидания, в походе подобное исключено. Сон маршал заменил скачкой и купаньем в озерце, достаточно холодном, чтобы разбудить хоть бы и Валмона. Довольный удавшимся утром Грато весело фыркал и оглядывался на хозяина, требуя внимания; Ли откликался — думать лошади никогда ему не мешали, а прямое нарушение одного регентского Приказа и отмена другого требовали обдумывания.
Ссоры маршал хотел меньше всего, но госпожа Арамона и Ее дочь бросили на весы последний камешек или, если угодно, маску. Куда ее девать, Лионель не представлял, зато он чувствовал, что утратил право на подчинение, и еще ему хватает снов с отцом… Мать должна дожить хотя бы до чьей-нибудь свадьбы и, Леворукий побери, получить подарок Хайнриха!
Когда командующий с еще не просохшими волосами вернулся в палатку, Хейл, Айхенвальд и Вайспферт уже ждали, и лица бергеров были серьезны даже для уроженцев Горной марки. Ли ровным голосом велел садиться.
— Вы ознакомлены с касающимся нашей армии приказом регента, напомнил маршал. — Я намерен его нарушить. Проэмперадор на вверенной ему территории обладает королевскими полномочиями, следовательно, приказы регента для него не обязательны, но мы не в Надоре, и я не вправе терять время на формальности.
Два генерала и полковник кивнули. Ожидай Ли иного, он обошелся бы без разговора.
— Я принимаю как данность угрозу Олларии и, возможно, прилегающим к ней землям. Сталкиваясь с враждебным неведомым, можно либо молиться, либо драться, при желании с молитвой. Ночью Фажетти выступил к столице, я же намерен сосредоточить наиболее подвижную часть армии на границе Бергмарк и Тал ига. В Фирзее. Оттуда в сопоставимые сроки можно добраться до Олларии, Старой Придды, дриксенской границы и Марагоны. Для сосредоточения там необходимо всего лишь согласие маркграфа, его я получу, но выступать надо немедленно. Во время моего отсутствия меня заменит генерал Айхенвальд. Господа, вы можете подчиниться моему приказу, а можете сдать командование и отбыть в распоряжение герцога Ноймаринен.
— Я выступаю к Фирзее, — сказал Айхенвальд и пояснил: — Я и полковник Вайспферт с вашего разрешения переговорили с госпожой Арамона. Мы собирались предложить вам повернуть армию на Олларию, но ваше решение, безусловно, удачнее.
— Я в вашем распоряжении, — коротко подтвердил Хейл. Лионель поднялся.
— Благодарю вас. Причина маневра должна остаться между нами, пусть думают, что мы возвращаемся по приказу регента и присоединимся к действиям против Дриксен. Тем не менее, прошу избегать прямой лжи. Теперь вы, Вайспферт. Я переподчиняю вам корпус Кодорни, держите его в кулаке посреди провинции. С Каданы хватит усиленных приграничных патрулей, остальное сделает Хайнрих. С вами отправляется Манрик, необходимые инструкции он получил, а вы при необходимости будете ставить этого господина на причитающееся ему место. Вот письмо Лецке и приказ о производстве вас в генеральское звание. Он вступит в силу, едва вы окажетесь на земле вверенной мне провинции. Войны я не ожидаю, но все мы можем столкнуться с чем-то менее привычным и более опасным. Вы — бергер, должны справиться, но с генеральской перевязью запрещать и вешать удобнее.
— Благодарю, мой маршал. — Вайспферт поклонился с достоинством, но он был взволнован и польщен. — Я обеспечу в Надоре должный порядок.
Лионель кивнул и достал флягу с можжевеловой настойкой, равно ценимой по обе стороны перевалов.