- Провожу, - хмуро пояснил он, ступая по ступеням вверх, - до квартиры. Кстати, ты сегодня красивая, сестренка, - он уже успел оценить обтягивающую юбочку и туфли на каблуках.
- Перестань, не называй меня сестренкой, - сказала Марта и, спохватившись, поблагодарила его за комплемент. Вышло так, что они оба остановились на площадке между вторым и третьим этажами.
- Сыграй мне на свадьбе, перестану, - улыбнулся Александр, понимая, что то, что происходит - неправильное и неестественное.
Девушка кивнула, не глядя на него, и поднялась еще на один пролет - почти к самой своей двери.
- Эй! - окрикнул ее молодой человек.
- Что?
- Боишься меня? Разочарована? Вызываю отвращение?
Брови девушки вопросительно поднялись вверх.
- Нет, для меня ты хороший, - сказала она, нашаривая на дне сумки ключи и поспешно открывая дверь. Она скрылась за дверью, а Саша медленно стал спускаться вниз.
"Для меня ты хороший", - прозвучал голос сестренки у него в голове вновь, и он улыбнулся одними глазами.
Сейчас ему предстояло ехать в аэропорт. Судя по сделанным недавно телефонным звонкам, Макс усиленно искал кретина, вздумавшего стрелять в него и в его людей, но пока что это было безуспешно. А главный враг Макса, некогда бывший его другом и соратником, - Радик отрицал свою причастность к этому занятному случаю.
Человек в капюшоне, сидевший за рулем той самой черной машины с тонированными окнами и стрелявший в людей, стоявших на крыльце ресторана "Милсдарь", уже пешком неспешно брел по незамковому школьному стадиону, освещенному десятком мощных фонарей. Людей вокруг по случаю позднего часа, почти не было - только вдалеке два собаковода выгуливали овчарку и далматинца. Человек шел, засунув руки в карманы, и что-то насвистывал. Настроение у него не то, чтобы было хорошее - все-таки он не попал, в кого целился, но и плохим его нельзя было назвать - забавно все вышло. В самый неподходящий момент из-за дверей ресторана появился левые люди, среди которых оказался местный авторитет по имени Макс, который, конечно же, решил, что покушение было совершено на него. И теперь его быки всюду искали нахала, стрелявшего в нового главу Пристанских. Им и в голову не приходило, что основной целью был Дионов: он и только он. Человек с пистолетом в руках уже несколько дней следил за ним - с тех самых пор, как вернулся сюда. Он знал, что обычно из "Милсдаря", где Александр часто бывает, эта скотина выходит в одиночестве. А сегодня вместе с ним вышел и его дружок, и Макс со своими рылами. По-хорошему, надо было проехать мимо, но это проклятое нетерпение... во всем виновато оно. Не сдержался, разрядил на свой страх и риск обойму ТТ-33. Поскорее бы уже осуществить свою мечту - отправить сукиного сына на тот свет.
Человек - а это был молодой, очень худой, но не изможденный, а жилистый молодой мужчина, поднял голову к небу, на котором из-за туч не было видно ни одной звезды и даже луны. Все-таки он скучал по родному городу. И немного по ней. Интересно, где она сейчас находится? Уехала?
Он погладил ствол ТТ, который сжимал одной рукой, засунутой в большой карман широкой кожаной куртки, а после, подойдя к одному из турников, с легкостью стал подтягиваться, одновременно кое о чем размышляя.
Пока Макс неистовствует, ищет его, следует затаиться.
"И я даже знаю, где", - весело подумал молодой мужчина, чувствуя, как напрягаются его мышцы.
Дионов, сезон охоты на тебя открыт. Аминь.
Этой ночью Марта почти не спала - она сидела на кровати, прислонившись к ковру, висящему на стене, и думала. Мыслей, тревожных и колючих, как рой ос, в ее голове было множество, и хотя девушка сидела почти без движения со спокойным, если бы не сказать каменным лицом, в голове ее происходила самая настоящая война этих самых черно-желтых мыслей-ос. Они, жужжа на разный лад, беспорядочно носились по сознанию Карловой с бешеной скоростью, сталкиваясь друг с другом, словно молекулы воздуха. Одни, более желтые, при этом утверждали, что нужно все немедленно рассказать Нике о Саше правду, другие - черные - требовали умолчать эту информацию. После они менялись цветами и вновь, жужжа, требовали то одно, то другое, приводя самые разные, но всегда весомые аргументы.
"Ника должна все знать. Они не смогут быть вместе, если твоя сестра будет находиться в неведении. Отношения нельзя построить на лжи! Ты же знаешь, что ложь - это ржавчина! Она все вокруг разъедает!", - с горечью кричали одни.
"Пусть она узнает, кто он на самом деле, пусть. Есть шанс - и очень большой, что она не захочет быть вместе с ним и бросит его. Зачем ей уголовник?", - ласково, но возбужденно, даже как-то алчно нашептывали другие.
"Если твоя сестра поймет, что Саша не бросил ее из-за другой девушки, она будет рада. Она начнет доверять ему больше и перестанет сомневаться!", - трясли Марту за воротник третьи.
"Ты не имеешь права нарушать данное тобою слово! Он ведь просил не рассказывать никому - а особенно Нике о своем прошлом! Ты станешь предательницей", - грозили четвертые сердито.
Изнуренная таким количеством информации девушка не понимала, что будет хорошо, а что плохо. Что делать она может и должна, а на что наложено строгое табу. Она вообще после перестрелки пребывала в состоянии, похожем на панику и не могла мыслить разумно.
Марта от этих мыслей по-тихому, как ей казалось, сходила с ума. До самого утра она так и не поняла, что должна сделать и как ей лучше всего поступить, забылась тревожным сном только часов в шесть утра, а проснулась, ни много ни мало, в третьем часу дня, ввергнув в замешательство маму и бабушку, которые думали, что девушка, обычно рано встающая по утрам даже на выходных, заболела.
- Я просто устала и хочу выспаться, - сказала родственницам Марта, выползя из своей комнаты в длинной, с открытыми плечами, легкой ночной рубашке нежно-лавандового цвета. Она устало опустилась на кухонную табуретку и мелкими глотками принялась пить горячий, только что сваренный кофе, густой запах которого вальяжно обволакивал всю комнату. Готовить кофе Эльвира Львовна любила и умела.
- Ты точно не заболела? Хорошо себя чувствуешь? - внимательно посмотрела на единственную дочь Карлова-старшая. Та показалась ей слегка бледноватой, с небольшими темными кругами под глазами. Женщина остро чувствовала, что с Мартой что-то не так: то ли она подавлена, то ли расстроена. А, может быть, и правда, ребенок сильно устал от нагрузок в консерватории, от всех этих репетиций и конкурсов, бесконечных занятий и разучиваний очередных музыкальных шедевров?
- Да точно, точно. Я, правда, устала что-то, - как можно бодрее ответила Марта. Что ей делать, девушка до сих пор не понимала. С одной стороны, она пообещала молчать, с другой - как она может скрывать от Марты такую информацию?! Это ведь нечестно!