Присутствующие в столовой в едином порыве отложили вилки и уставились на рассказчицу. Всеобщее внимание вдохновило Лизочку, и она зачастила еще быстрее:
– Натка жила у Славки. Захочет он ее в кровать уложить, кричит: «Клизма, иди сюда». Ната к нему в постель прыг, а кот следом. Он же тоже Клизма! Умный очень, кличку знал. Сядет Панкреатит на тумбочку и зырит.
– Гиппократ, – поправила Раиса Ильинична.
– Лучше не мешать ей, – посоветовал Леня. – Вещай дальше, солнышко!
Лиза набрала полную грудь воздуха.
– Маячит Панкреатит на тумбочке, сверлит парочку глазами. Славке это по барабану, мужчины-то толстокожие, а Натка смущалась. Говорила мне: «Неприятно, когда за тобой в самый интимный момент подсматривают, некомфортно как-то, неуютно». Один раз она Славку попросила: «Убери котяру». Парень плечами пожал, но унес Гиппократа. Только к делу приступили, Панкреатит на тумбочку скок и снова давай Натку сканировать. Моя подруга разозлилась и прогнала его сама. Так что вы думаете? Тот опять назад. Так они год сражались, и на майские праздники Натка сдалась. Лежат они со Славкой после секса в постели, курят, а Панкреатит Наташку взором жрет, застыл на тумбочке памятником. И тут Ната поняла: ей он теперь по барабану. Охота коту порнушку наблюдать, флаг ему в лапы. Откинула Натка одеяло и говорит: «Слышь, котяра, хоть обсмотрись весь на мою красоту, но тебе она никогда не достанется. Полюбуйся, какая я прелесть, конфетка сладкая, и уматывай. Завтра новое представление тебе со Славиком устроим!» А Панкреатит глаза выпучил, пасть разинул, икнул, и его стошнило прямиком на Славкин айпад, который на ночном столике лежал.
– Видно, слишком твоя Наташа в обнаженном виде неотразима, раз несчастный кот от ее вида сблевал, – хохотнул Реутов.
Лиза скорчила гримаску.
– Вот и Славка так же сказал Натке: «Даже кота при взгляде на тебя косорылит, лучше нам разбежаться». Короче, лопнула их любовь. Кто виноват? Панкреатит. Очень печальная, трагическая история. От таких депрессия по всему телу начинается. Я вас сильно огорчила?
– Все в порядке, милая, – с несвойственной ему нежностью отозвался Мануйлов.
– Выпей, Лиза, кофе, – неожиданно проявила заботу Жанна, – положи туда побольше сахара.
– Сладкое активизирует мозг, – добавил Леонид. – Правда, твой и без сахара искрит.
Я потянулась к хлебнице и услышала вопрос Раисы Ильиничны:
– А мне вот непонятно, почему котика стошнило? Он отравился?
Реутов встал и пошел к дверям со словами:
– Курну на террасе.
Жанна прикусила губу. Но потом не удержалась и выпалила:
– Натуральный карнавал в психушке! Раиса, забудь тупую историю.
– Трагическую, – поправила Лиза. – А где дядя Коля? Почему он кофе не пьет?
Мануйлов взял трубку.
– Карл, сходи в спальню Вишнякова, пригласи его к столу.
– Танечка, почему так тепло оделась? – пропела, глядя на меня, Нестерова. – Ты случайно не заболела?
– Мне показалось, что с утра похолодало, – ответила я.
– Толстые бабы любят прятать залежи жира, – схамила Жанна. – У них руки, как ноги, а ноги, как свиные окорока, поэтому они заматываются в тряпки.
– Танюшечка не свинья, – вступилась за меня Лиза, – у хрюшки нет волос на голове.
– Согласна, – кивнула Жанна, – ты, как обычно, права. Кушай, Лизочка, свою рыбу, похожую на белку, не отвлекайся.
В столовую вошел Карл и торжественно объявил:
– Николая в спальне нет!
– А где он? – встрепенулся Мануйлов.
– Может, в туалете? – предположила Лиза. – Я там всегда перед завтраком по полчаса сижу.
– Всем нам приятного аппетита, – скривилась Жанна. – Думай, когда говоришь.
– Чего я сказала плохого? – не поняла Кочергина.
– Неприятно слушать про твой запор! – рявкнула Реутова. – Вот уж точно, простота хуже воровства.
– Девочки, не ссорьтесь, – взмолилась Раиса Ильинична. – Мы все друзья, любим друг друга.
– Омм… – пропела Лиза, закрывая глаза и складывая щепотью указательные и большие пальцы обеих рук. – Супермантра для спокойствия. Омм… Кришна-Вишня! Омм!
– Не Вишня, а Вишну, – зачем-то поправила я.
– Не связывайся с ней, – посоветовала мне Жанна, – пусть хоть арбузом божество называет, лишь бы заткнулась.
В столовую заглянул Карл.
– Простите, Сергей Павлович, полиция прибыла.
– Кто? – изумился хозяин.
– Молодой человек в форме и с удостоверением, – уточнил слуга, – желает поговорить с вами. Его сюда пригласить?
– Ни в коем случае, – отрезал Мануйлов, вставая, – сам к нему выйду.
– Интересно, что случилось? – произнес Леонид, возвращаясь в столовую. – Пока я курил, видел, как в дом входил полицейский. Очень смешной – по виду ушастый, как Чебурашка, ему лет пятнадцать.
Раиса Ильинична поежилась.
– Ничего забавного от полицейских ждать не приходится.
– Одну мою подружку, Алиску, они оштрафовали, – пожаловалась Лиза. – Да еще на работу бумагу прислали, написали там, почему ей надо деньги из зарплаты вычесть. Злые такие. Их главный даже хотел Алиску посадить, но папа ей суперского адвоката нашел.
– И что украла твоя подруга? – лениво спросила Жанна, отхлебывая кофе.
– Алиска не такая, – зачирикала Лиза, – она честная, как Колобок.
– Как Колобок? – с недоумением повторила Раиса Ильинична. – Почему ты считаешь его образцом честности?
– Он откровенно на чужие вопросы отвечал, а мог соврать и волку, и медведю, и трубочисту, – пояснила Лиза.
– Колобок говорил с человеком? – продолжила удивляться Нестерова. – Вроде в сказке ему встречались одни звери.
– А бабушка с дедушкой? – заржала Жанна.
– Точно, – кивнула Елизавета, – они его съесть хотели. Настоящие людоеды!
Я отвернулась к окну и постаралась не рассмеяться в голос.
– Алиска врать не умеет, – вещала Лиза дальше. – Сидели мы вечером у нее дома. Скукотища! Папа Алисы запретил ей на день рождения идти, потому что там плохая компания. На самом деле компания хорошая, все свои, веселые, но отцу показалось, что она плохая, потому что Галя Андреева, ну та, у которой днюха была, в понедельник на свободу вышла. Она за наркоту сидела. А ее парень, Алешка, как раз в понедельник-то сам сел, и тоже за наркоту. Очень прикольно получилось – ее домой отпустили, а его, наоборот, в тюрягу сунули. Так они и не встретились.
– Шекспир отдыхает, – с самым серьезным видом произнес Леонид, – Ромео и Джульетта в свободной России.