Я растерялась. Может, пойти к Карлу, спросить, что такое оригинальное со стальным корнем колосится в саду? Поговорить с Леонидом, напугав его рассказом о целлофановой обертке? Ох, нет, мне не стоит делать ни то, ни другое. Супруг Жанны должен считать меня глупой претенденткой на наследство, ему не нужно знать, что я озабочена убийством Анны Хачикян и прочими странными вещами.
– Чего поделываешь? – спросили за спиной.
Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась. В двух шагах от меня стоял Реутов.
– Вроде кое-кто должен сидеть в библиотеке и составлять каталог, – нежно пропел он.
– Тебе тоже дали задание, – огрызнулась я. – Зачем сюда притопал?
Леня подошел к дубу, засунул руку в дупло и вытащил оттуда пачку сигарилл.
– Прибежал за белочкиной заначкой.
– Странное место для хранения курева, – удивилась я.
Леонид выудил тонкую коричневую сигару, сорвал хрусткую упаковку, ничтоже сумняшеся бросил ее на землю и спросил:
– Ты не против, если я закурю?
Я милостиво кивнула.
– Битте. Однако ты в странном месте хранишь свои вонючие сигареты.
– Почему вонючие? Наоборот, ароматные, – обиделся Реутов. – Я положил их сюда для Ани. Она была заядлой курильщицей, но, когда приехала и услышала, что Сергей Павлович категорически возражает против дыма, прикинулась, что никогда даже не смотрела в сторону сигарет. Прикинь, как ее ломало!
Я скорчила гримасу.
– Да, Хачикян очень хотела понравиться хозяину. Но Анна вполне могла под благовидным предлогом выйти из дома, подымить в саду и как ни в чем не бывало присоединиться к компании.
Леня сел на пень.
– А запах? Анна употребляла французские «Житан», вырви-глаз, а не папироски. Даже если подымить на улице, за курильщиком всегда потянется шлейф «аромата». Мануйлов, который постоянно твердит, что вранье самый страшный грех, мог его учуять, и прости-прощай тогда Анины надежды на денежки. А я не скрываю, что балуюсь сигариллами. Ничего ужасного в курении нет, но если хозяин не переносит табачного дыма, я согласен выйти из дома, потому что хорошо воспитан родителями. В тот день, когда Хачикян по башке стукнули, я сюда подошел с сигариллой в руке. Смотрю, у Ани ноздри задергались, глаза заблестели, ну я и понял, что она страстная курильщица. Дай, думаю, подразню бабу. Встал рядышком, говорю о всякой ерунде и прямо перед ее носом смачно так затягиваюсь, дым медленно выпускаю… Ну, бабенка и не выдержала, попросила покурить, сказала, что со школы балуется. Я ее пожалел и положил пачку в дупло со словами: «Оставляю на всякий случай, если тебе невмоготу станет, пользуйся». А сегодня утром открыл свой чемодан и обнаружил, что Жанка, гадина, все мои сигариллы вышвырнула. Манера у нее такая: если мы поругаемся, непременно как-нибудь нагадит. То рубашку мою любимую «случайно» утюгом прожжет, то сварит пятилитровую бадью борща и глазами моргает: «Дорогой, почему не кушаешь? Я ради тебя старалась!» А сама знает, что меня от свеклы натурально крючит.
Леонид передернулся и продолжал:
– Много у Жанки всяких пакостей в запасе. Я в первый год совместной жизни думал, что она просто умом обделена. Ну как у нормальных людей бывает? Не захотел муж после работы в кино пойти, решил на диване у телика поваляться, жена разозлилась, недовольство высказала, поругалась парочка. А спустя час помирилась. У нас же на следующий день, после того как скандал закончился, вечно хрень начинается, вроде порчи моих рубашек. Не сразу я догадался, что Жанка мне мстит. Жизненная установка у бабы такая: только под ее дудку все должны плясать.
– Непросто жить рядом с таким человеком, – посочувствовала я.
Реутов оперся руками о колени.
– Мы почти разбежались, хотя официальные бумаги пока не оформили. Я в коммерческом банке служу, а владелец не любит тех, кто разводится, тормозит такого сотрудника в карьере или вообще из коллектива выдавливает. Вот я Жанку и попросил подождать, пока другое место подыщу.
– И она согласилась? – удивилась я.
Леонид выпрямился.
– Не бескорыстно. Мы договорились, что я часть зарплаты ей отдаю, оплачиваю все коммунальные расходы и покупаю продукты, то есть Жанна своих денег на хозяйство не тратит. Еще она поставила мне условие: баб на общую жилплощадь не водить. Но я не всегда его соблюдаю, ходят ко мне девушки-красавицы. Жанка в командировку умотает – хата вся моя.
– Трудно жить в коммуналке, – вздохнула я, – в особенности, если в соседках бывшая жена.
– Вот поэтому мне деньги больше всех и нужны! – с жаром воскликнул Леонид.
Я усмехнулась.
– Ты Ане не сочувствовал. Нарочно дымил ей в нос, а потом демонстративно сунул в дупло пачку, хотел, чтобы Хачикян сорвалась. Какой-нибудь претендент непременно обратил бы внимание Сергея Павловича на аромат ванили, исходящий от гостьи. Вот интересно, кто бы сдал Анну? А?
Реутов рассмеялся.
– На войне любые средства хороши, срабатывает закон джунглей: либо ты противника съешь, либо он тебя. И что дурного я совершил? Просто оставил сигариллы в дупле. А возьмет их Аня или нет, не от меня зависит. Ее решение, ей за него и отвечать.
– И ты еще возмущаешься Жанной, которая портит твои вещи? – воскликнула я.
Он скривился.
– Жена должна помогать мужу, быть с ним в одной упряжке, в этом смысл брака. Чужой человек тебе ничем не обязан, а ты ему ничего не должен. Но Жанка решила меня из равновесия выбить. Шмыгнула в мою комнату, сигариллы из чемодана выкинула, думала, я взбешусь, устрою тут Ледовое побоище, упаду в глазах Мануйлова, и тот меня из списка претендентов вычеркнет. Ха! Обломалось ей! Не знала Жануся об этой заначке. А я не Хачикян, смолю редко, в основном после еды, мне и одной сигариллы в день для прекрасного настроения хватит.
Леонид улыбнулся, словно хорошо пообедавшая кошка, потом со вкусом потянулся и встал с пенька.
– Значит, ты разговаривал с Аней незадолго до ее смерти? – спросила я. – Был последним, кто видел ее живой?
Реутов резко сел.
– На что ты намекаешь? Анька прекрасно выглядела, когда я уходил. Она меня поблагодарила за курево и занялась флоксами.
– Ты имеешь дурную привычку расшвыривать обертки от сигарилл, – нарочито спокойно произнесла я. – Одна валялась здесь, в траве, другая у двери в библиотеку. Зачем, кстати, ты туда ходил?
Леонид не проявил беспокойства.
– И чего? Мануйлов не запрещал по особняку гулять, наоборот, порекомендовал всем чтиво взять. Вот я и искал журналы, думал, найду спортивные издания, но там только книги тупые, ничего интересного. Порылся на полках и ушел.
Я прислонилась спиной к стволу какого-то дерева.
– Понятно. Вернемся к Анне. Ты уверен, что она была здорова, когда ты удалился, а?