– Здесь то, в Черном море, акул не следует опасаться? – спрашиваю я.
– Боюсь, что следует, – загадочно отвечает Фарид, потом поясняет: – Только этих акул мы называем грузинами.
Целыми днями мы плаваем на катере Фарида. Это небольшое, но с мощным мотором плавсредство. Управлять им просто.
Берег мелькает вдали. Голубые брызги радуют меня, но Фарид не расположен к веселью. У него масса проблем, о которых он пока предпочитает молчать.
Когда вечером он причаливает к мосткам, и мы уходим, оставляя мотор на катере, я спрашиваю:
– А мотор ты не будешь снимать?
– Пусть кто-нибудь тронет мотор Фарида. Потом он об этом пожалеет.
Я ночую у Фарида на прекрасной вилле. Пока я воевал, он заработал на такую виллу. Он показывает мне старинный абхазский пояс с серебряными бляхами. Дает полистать изданную в прошлом столетии первую абхазскую грамматику.
– Зачем нам грузины? – спрашивает он у меня. Я только пожимаю плечами. – Они привыкли командовать. Зачем они здесь, в Абхазии? Здесь ведь не Грузия. Понимаешь?
Что у него на уме, у этого Фарида? Теперь я немного начинаю понимать смысл выражения «загорится земля». Неужели и мне придется участвовать в этом? Не пора ли улепетывать отсюда? Я спокойно половлю карасей в пруду – в средней полосе. Мне не надо загорать, я и так загорел в Афгане на всю жизнь. Кроме того, если начнется что-нибудь серьезное, меня тут же отзовет командование.
На следующий день Фарид пришел и сказал:
– Помоги провернуть одно дельце. Всего раз!
Я не стал спрашивать, какое именно. На «жигуленке» мы проехали к морю. В пустынном месте остановились. Фарид стал ждать. Невдалеке появился автомобиль. Из него вышли четверо человек.
– Дело немножко осложняется. Я надеюсь, ты умеешь держать в руках оружие? – Фарид улыбается. Впервые он улыбается, и то только потому, что речь идет об оружии.
– Приходилось… – скромно говорю я. Фарид достает из машины охотничье ружье и пистолет «ТТ».
– За неимением ничего лучшего… Пока оружие спрячем. У нас неравные силы. Их четверо, нас двое.
Их вообще в Абхазии больше, но скоро не станет вообще. Нас, абхазцев, свыше восьмидесяти тысяч, а грузин за двести, но эта наша земля. Мы выстояли в пору татаро-монгольского нашествия, отбились от зависимости Турции. Неужели мы не отобьемся от грузин? Юра, скажи, отобьемся… Я предпочел промолчать.
– Если ты поможешь, то отобьемся… – решает за меня Фарид. – Ты же видишь, что они в Осетии творят? Им только подчинись…
– Да и ваши кавказские братья помогут… – как-то вяло говорю я.
– Весь Кавказ вспыхнет, как только мы начнем. Кабардинцы, черкесы, абазины, адыгейцы, убыхи… – глаза у моего приятеля нехорошие. Впрочем, его дело. Это его земля, это его дело. А я, получается, помощник. Наемник по приятельской линии.
У меня сложилось впечатление, что у Фарида разработан невероятный стратегический план, следуя которому он обязательно добьется своего. Мне стало не по себе.
Что это за моровое поветрие такое: стремление народов к независимости и самостоятельности? Сколько надо пролить на земле крови, чтобы утряслись границы, и все, кому хочется, добились суверенности? Взять, да и поделить Землю на всех людей поровну. Каждому по куску океана, каждому по гектару пустыни. А пользоваться вместе… Глупости! Рассуждаю, как Клим Чугункин из фильма, который я недавно смотрел.
Тем временем грузины расположились возле своего автомобиля, двое из них разделись и побежали купаться. Было очень жарко.
– Фарид, так ты мне толком расскажи, что здесь должно произойти…
– С моря ожидается катер. На нем – оружие. Автоматы и большое количество патронов. Грузины пронюхали. В принципе, эти ребята просто близки к тем кругам из милиции, которая состоит в основном из грузин. Это, так сказать, грузинские патриоты-империалисты. Вот и сейчас они на чисто общественных началах попытаются нам помешать. Мои ребята подъедут на своих машинах через полчаса, максимум через час. За нами сейчас ведут наблюдение, нас по возможности подстрахуют. Нам надо делать вид, что мы просто отдыхаем.
От машины грузин отделился человек и пошел в нашем направлении. Говорю Фариду:
– Кто-то идет.
Лицо Фарида принимает некрасивое, хищное выражение. К нам подходит грузин, сухощавый и сутулый. Но рослый.
– Фарид, ты опять задумал нехорошее. Мы тебя уже предупреждали, что если ты будешь…
– Уходи отсюда, Гивия, – глаза у Фарида суживаются. Кулаки сжимаются. Откуда у человека такая способность ненавидеть?
Гивия ушел.
Фарид достал бинокль и скрытно, спрятавшись за автомобилем, стал наблюдать за морем. Неожиданно он сообщил:
– Катер приближается. Тебе следует плыть туда. Предупредить. А я попытаюсь отбиться от этих…
Я молча разделся и с разгона плюхнулся в море. Вода приятно обожгла тело, а через несколько минут я почувствовал, что она необычайно теплая. Море было вроде бы спокойным, но легкий ветерок уже начинал дуть с суши, и небольшие волны колыхали меня. Я радовался возможности искупаться и начал нырять, чтобы ввести в заблуждение грузин и беспрепятственно заплыть как можно дальше в открытое море.
Я плыл и плыл, не спеша отдаваясь волнам, наслаждаясь морем и солнцем. Когда я устал и перевернулся на спину, чтобы посмотреть на Фарида, то увидел еще один «жигуленок», который подкатил к моему товарищу. Из автомобиля вышел человек, «посовещался» с Фаридом, а затем уехал. Грузины уже не купались, а одевшись, стояли у своей машины и курили: в прозрачном воздухе был виден дым.
Я перевернулся в воде и поплыл дальше, изредка поглядывая вперед, чтобы увидеть катер. За мной увязалась чайка, которая черненьким глазком всматривалась в меня. Интересно, за кого чайки – за грузин или за абхазцев? Наверное, им все равно.
Наконец, я увидел катер и помахал из воды рукой, чтобы меня могли заметить. Катер прекратил движение и встал боком. Я подплывал ближе.
И тут я увидел, что на борту катера находится Цейба. Он стоял с автоматом на плече, смотрел на меня, и на его лице не отображалось ровным счетом ничего. Я еще раз дружественно помахал рукой.
Все остальные абхазцы, которые находились на палубе, уже поснимали и попрятали оружие. Цейба продолжал стоять с каменным лицом. К нему подошел плотный человек и что-то сказал, но Цейба не шелохнулся.
И тут случилось непредвиденное. Цейба резко сорвал с плеча «АКС» и, не целясь, начал строчить по мне. Пули подняли фонтанчики брызг. Из ствола автомата вылетали тугие облачка пороховых газов, к стрелявшему бросилось несколько человек, но Цейба оттолкнул их и, поняв, что расстрелять меня, не прицеливаясь, не удастся, вскинул автомат к глазам.
Я сделал глубокий вдох и нырнул под воду. Под водой я развернулся и пошел влево. Я уже достаточно устал и не намеревался уходить от катера, тем более, что если они меня захотят убить, то элементарно догонят в открытом море. Когда я вынырнул, из катера по мне снова раздалось гулкое автоматное буханье.