— Ты знаешь, о чем я.
Так как это казалось отклонением от темы разговора, Джессика спросила примирительно:
— Ну и кто же выиграл матч?
— Они, конечно! Многие из нас едва умели играть, хотя мы и старались.
— Ты играла против Марка?
— Почему это тебя так интересует?
— Просто… — она удержалась от слова «хорошо», — полезно иногда знать, кто твои друзья. — Она сделала паузу. — В любом случае было очень приятно с ним познакомиться. Как я уже сказала, по-моему, он мальчик, у которого есть голова на плечах.
— Я уже говорила тебе, мам, — он не мальчик. Ему семнадцать!
— Извини — молодой человек. Такой мальчик, которого любой бы девочке было приятно привести домой познакомить со своей мамой. — Похоже, никогда еще в своей жизни Джессика не говорила ничего более возмутительно старомодного и глупого. Она готова была застонать. Вот что значит, подумала она, заводить ребенка в семнадцать лет, безо всякой поддержки с чьей-либо стороны. Это отправляет тебя прямо из детства во взрослый мир, не дав испытать всех удовольствий переходного периода. И в какой-то степени ей было еще тяжелее, потому что последние шестнадцать лет она провела в одиночестве, в придуманных ею самой воздушных замках. Да, у нее были ее друзья, и с ними было очень весело, но близких отношений с мужчиной, теплоты чьего-то смеха ночью в постели — этого в ее жизни не было. Она добровольно отказалась от этого, потому что боялась, что ей опять причинят боль, боялась довериться, однажды обнаружив, что тебя могут предать, предать самым подлым образом.
Эрик Дин сделал ее такой. Она внезапно почувствовала вспышку горечи и обиды. Как он мог так поступить с ней? Выдавал себя за порядочного человека, лгал ей затем лишь, чтобы затащить ее в постель, а эта сторона жизни ее более чем страшила. От одной мысли об интимных отношениях ей и сейчас становилось дурно.
И все же до сих пор она счастливо оправдывала себя в своем уединении, наблюдая со стороны за сложностями в сердечной жизни других и радуясь, что ее это никоим образом не касается. Совсем недавно это было… Неужели она ошибалась?
— И вообще, — бесхитростно закончила дочь, прервав мысли Джессики, — мы с Марком не встречаемся. Мы видимся, конечно, но ничего такого между нами нет.
— Нет? — В первый раз Люси упомянула о своей личной жизни или об отсутствии таковой. — Ну, конечно, я не то чтобы не думаю, что у тебя могут быть любовные отношения с кем-то… парень… и все такое…
Кого я пытаюсь обмануть? — подумала она. Ведь на самом деле она панически боялась, что ее дочь заведет с кем-нибудь роман раньше, чем ей исполнится двадцать один год.
Люси не отвечала, она отвела глаза и усердно смотрела на экран телевизора. Щеки ее горели.
— Только если вы примете все меры предосторожности…
Как получилось, что они никогда не обсуждали эту тему раньше? Пару лет назад она объяснила ей про птичек и пчелок, и это было не сложно. Обычный в таких случаях разговор о том, откуда берутся дети, довольно бесполезный, как выяснилось, так как Люси знала об этом едва ли не больше, чем сама Джессика.
Но это упоминание о предохранении, обсуждение секса и возможности сексуальной жизни заставило ее почувствовать себя беспомощной и потерянной.
— О, мам, по-жа-луйста…
— Но, дорогая…
— Не беспокойся! Я не собираюсь прыгать в постель к Марку Ньюману! Да ты должна радоваться, что я вообще его знаю, — он единственный, кто пытается меня убедить учиться дальше. Если, конечно, не считать тебя и этих зануд учителей в школе. Если они — это пример того, какой я стану, если останусь в школе, то мне лучше поискать работу в каком-нибудь супермаркете.
— Но ты ведь не думаешь так на самом деле, Люси? — Нет, она не думала так. Это все было не больше чем бравада. На последнем родительском собрании все ее учителя так и рассыпались в похвалах.
И все равно Джессику беспокоили постоянные угрозы дочери, что та бросит школу и пойдет на какие-нибудь курсы. В конце концов, нет дыма без огня.
— Почему бы и нет? Ты же ведь не получила университетского образования, и хоть ты жалуешься, что могла бы добиться большего, у тебя неплохая работа. Множество людей с образованием сидят без работы и все бы отдали, чтобы быть на твоем месте.
— А также множество людей с образованием делают хорошую карьеру, — быстро вставила Джессика, но у Люси интерес к разговору начал быстро пропадать. Документальный фильм закончился, и начался какой-то сериал из жизни больницы.
— Тише, мам… Я хочу посмотреть…
— А ты сделала уроки?
— Сейчас, через минутку.
— Люси!..
— Мне только математика осталась, я ее с закрытыми глазами могу сделать!
Да, это была сущая правда. Там, где дело касалось математики и естественных наук, Люси впитывала знания как губка и могла держать в памяти поразительное количество технической информации.
Джессика вздохнула и рассеянно бросила взгляд на телеэкран, ее мысли были далеко-далеко.
Кэт не останется в школе. И Робин не останется. Их родители и не ожидают от них этого и не будут ни капельки расстроены. Эти девочки — самые близкие подруги Люси…
Марк Ньюман, ненавязчиво советующий Люси продолжать учиться, казался уже весьма полезным. Джессика жалела теперь, что не пригласила его на ужин, хотя вряд ли это понравилось бы Люси.
Если бы только его отец отнесся к ней чуть сердечней, она, может быть, попробовала бы позвонить ему, но эту мысль Джессика моментально отмела.
Она не забыла его. Просто не могла забыть! Она заходила на кухню, и тут же в голову лезли воспоминания о том, какой маленькой она казалась, когда он здесь находился.
Сказать, что это раздражало ее, — значит не сказать ничего. Ньюман занял больше места в ее жизни, чем она могла себе позволить. Общалась с ним всего пару раз — и вот, пожалуйста, дала волю фантазиям.
Обидным было и то, что, познакомившись с Марком и осознав, что это тот человек, в чьем влиянии Люси сейчас нуждается, она совсем перестала слышать от дочери это имя.
А это опасно. Неужели одобрение матери тут же лишало человека всей прелести для Люси, превращало его в скучного пай-мальчика, иногда надевающего пиджак и умеющего вести умные разговоры со взрослыми? Даже с ее матерью?
Джессика почувствовала приятную перемену, когда тремя неделями позже Адам Чонси, ее босс, пригласил ее на ленч во время недели секретарей. Это было одним из изобретений, внедренных много лет назад для того, чтобы создать благоприятную рабочую атмосферу.
В течение одной недели в год все секретари в качестве благодарности за тяжелую работу получали приглашение от своих боссов на ленч в тот ресторан, который они сами выберут.
Все началось, когда фирма была моложе и меньше. Тогда ходили в ресторан одной компанией, а теперь, после нескольких расширений, такое уже было невозможно, и неделя постепенно переросла в две, чтобы у боссов было время пригласить секретарей в ресторан, каждую отдельно.