Теперь она с завистью слушала рассказ Доминика о его школьных годах, с удовольствием смеялась над невинными и не очень проделками. Она поняла, что, еще будучи ребенком, он четко видел свой дальнейший путь — школа, престижный университет и дальше, в высшие эшелоны бизнеса.
Мэтти с удивлением услышала, как сама рассказывает ему о своих школьных годах. О девчонках, куривших за велосипедным навесом. О мальчишках, очень рано начавших прикладываться к бутылке. О прогулах. О беременностях одноклассниц, каждый раз вызывающих скандал, но повторяющихся с завидной регулярностью. Нет, ни поножовщины, ни особой жестокости не было, но были безжалостная травля тех, кто пытался получить знания, и насмешки над учителями.
Где-то посередине своего повествования Мэтти заметила, что они допили первую бутылку вина и уже начали вторую. Она очень давно не чувствовала себя такой расслабленной.
Когда Доминик, не отрывая взгляда от ее лица, знаком попросил принести счет, Мэтти с грустью осознала, что вечер подошел к концу.
— Я могу доехать домой на такси, — сказала она, когда Доминик подписывал чек. — Тебе не обязательно отвозить меня обратно.
Он поднял голову, и их взгляды встретились. Через тело Мэтти будто пропустили электрический разряд.
— Это уже дежа-вю, — пробормотал он, поднимаясь из-за стола.
— Мы не можем… — Она не стала притворяться, что не понимает его намерений, но не могла игнорировать тревожные сигналы, звучащие в ее мозгу. Она провела прекрасный вечер, наслаждалась его компанией, но спать с ним…
— Почему?
Она чувствовала его теплые сильные пальцы на своем локте, когда он вел ее к выходу, и понимала, что ее здравый смысл начинает отступать под натиском жарких, восхитительных, пугающих ощущений и желаний.
— Я только что рассталась с Фрэнки, — ответила Мэтти, моля его о понимании, — и пока не готова к новым отношениям.
— Но зачем противиться тому, что мы чувствуем? Я вызову такси, поскольку выпил немного лишнего.
— А твоя машина?
— Постоит здесь ночь, а завтра мой шофер заберет ее. Почему ты не хочешь ехать ко мне? Чего ты боишься?
— Я не хочу проблем… — Голос Мэтти звучал все менее и менее убедительно.
— О каких проблемах ты говоришь? Проблема была, когда на твоей шее мертвым грузом висел твой бывший дружок. Я тоже не хочу никаких проблем и сложностей.
В этот момент рядом с ними затормозило такси. Доминик наклонился к водителю и назвал свой адрес.
— Итак, «быть или не быть?»…
Мэтти скользнула на сиденье. Волнующее, жаркое возбуждение заструилось по ее венам. Она не понимала, зачем вообще спорила с ним. Каждый ее аргумент он опровергал без труда, при этом его доводы были крайне убедительны. Или ей хотелось считать их таковыми.
— Неужели ты бы предпочла продолжать жить с мужчиной из жалости, отказывая себе в возможности приобрести совсем иной опыт? Привычка может быть очень разрушительна, Мэтти. В твоем случае это привычка терпеть унижение, подавлять собственные желания, жить с подрезанными крыльями.
— Фрэнки не… — К чему лгать, именно так все и было.
— Перестань искать для него оправдания, — резко бросил он. — Ты должна была порвать с ним давным-давно, избавившись от этой петли на шее.
— Какой ты холодный и расчетливый, — пробормотала Мэтти.
— Я прежде всего реалист. Мы оба — взрослые люди, и нас влечет друг к другу. Кроме того, ни одному из нас не нужны ни обязательства, ни тем более брак. Разве не так?
— Мне — точно, — поспешно ответила Мэтти. — Можешь не опасаться, что окажешься втянутым в отношения с женщиной, которая не подходит тебе ни по каким статьям.
— Ты действительно так думаешь о себе? — Доминик еле поборол в себе желание протянуть руку и коснуться ее лица. Он не помнил, чтобы когда-нибудь хотел женщину так сильно, как хотел Мэтти. — Ты считаешь, что между нами не может быть серьезных отношений, потому что твое происхождение отличается от моего?
Мэтти кивнула головой и с циничностью, которую Доминик в ней ненавидел, улыбнулась.
— Помимо всего прочего. Послушай, давай проясним ситуацию…
— Мэтти, а тебя не задевает такое положение? — Он еще не договорил, а уже понял, что попал в точку. Он увидел ее уязвимость и беззащитность под толстой коркой циничности и искушенности. Мэтти почувствовала это и немедленно ощетинилась.
— С какой стати? — Она пожала плечами. — Я с самого начала говорила тебе о той пропасти, что нас разделяет…
— Да-да, я помню старую песню о том, что мы с разных планет. А я снова тебе повторяю, что твое происхождение, социальное положение и подобная ерунда не имеют для меня никакого значения. — Он покачал головой. — Может быть, это оттого, что я не англичанин и мне с детства не внушали всю эту чушь о социальном неравенстве. Я не хочу никаких серьезных отношений совсем по другой причине…
— По какой?
Несколько томительных секунд он молча смотрел на нее, будто раздумывая, продолжать или не продолжать этот разговор.
— Доминик, ты обещал рассказать мне свою историю, — напомнила Мэтти. — Я уже поняла, что ты большой мастер уходить от ответов на неудобные вопросы, и я устала от этого.
— Ты… что?
— Одним словом, ты не можешь винить девушку за желание узнать побольше о мужчине, который собирается уложить ее в постель, — нарочито вульгарным тоном произнесла Мэтти.
Доминик рассмеялся.
— Итак, не увиливай. Несчастливая любовь? — решила не отступать Мэтти. — Или несчастная женщина имела глупость заступить за черту и стала той самой петлей на твоей шее? Ведь именно так ты назвал Фрэнки?
— Не передергивай.
— А ты не увиливай от ответа.
Эта женщина была разной, но вот застенчивой и робкой она точно не была, и это Доминику, как ни странно, нравилось.
— Полгода назад я порвал с женщиной по имени Розалинда. Мы были вместе почти год, и за это время из веселой, беззаботной подруги она превратилась в цепкую собственницу, которая хотела знать о каждом моем шаге.
— Что стало большим ударом для такой свободолюбивой натуры, как ты, — сухо прокомментировала Мэтти, не увидев, к сожалению, в сумраке салона, как вспыхнул Доминик от этого язвительного замечания.
— Я не ошибся и действительно уловил сарказм в твоем голосе?
— На воре и шапка… И что случилось потом?
— Я должен рассказать все неприглядные подробности?
— Угу. — Мэтти наслаждалась этой игрой. — Что позволено Юпитеру…
— О нет! Избавь меня от своих поговорок.
— А ты избавь меня от своих уверток!
— Ну, если ты так настаиваешь… Она стала непрерывно звонить мне в офис. Не один, не два раза в день, а буквально каждый час! В конце концов я был вынужден сказать своему личному секретарю, чтобы та не соединяла меня с ней. Стоило мне заговорить с Розалиндой о том, что наши отношения исчерпали себя, она начинала истерично рыдать. Одним словом, пускала в ход излюбленный прием всех женщин…