Мария любит его! Он тоже любит ее. Как все просто!
Не было больше нужды ни в заготовленной речи, ни в вопросах. Был только любящий мужчина с обнаженной душой, распахнувший объятия для любимой женщины. И эта женщина, его Мария — слава богу! — вскрикнула и бросилась ему навстречу.
Алекс целовал ее губы, глаза, волосы.
— Почему ты уехала? Почему оставила меня?
— Потому что мне нет места в твоей жизни.
Но ее губы отвечали на его поцелуи, тело — на ласку.
— Я люблю тебя. Ты моя жизнь.
Сердце Марии подпрыгнуло от радости, но она нашла в себе силы покачать головой:
— Я не могу быть ею.
— Ты любишь меня?
Разве может она солгать ему? Как можно отрицать то, что испепеляет ее сердце?
— Да, — тихо ответила она. — Я люблю тебя. Я обожаю тебя, Александрос. Но как я могу стать частью твоей жизни? Я не могу быть… любовницей.
— Конечно не можешь, — ответил Алекс в той свойственной ему властной манере, которая так нравилась Марии. — Ты выйдешь за меня замуж и станешь моей женой.
Его слова были для нее бесценны, дороже всех бриллиантов в короне Аристо. Она знала, что будет лелеять их в своей памяти всю жизнь, даже если им не суждено сбыться.
— Я не могу выйти за тебя замуж, — прошептала она.
— Почему?
— Потому что ты принц. У тебя есть обязательства, долг перед страной.
— У меня нет ничего без тебя, agapimou. Ты мое сердце. Моя радость. Моя любовь.
О, как ей хотелось сдаться на милость этих слов, сказать «да». Но она не могла. Мария слишком его любила, чтобы разрушить его жизнь.
— Александрос, послушай меня. Твой отец сказал правду…
Глаза Алекса потемнели.
— Что тебе сказал отец?
— В ту ночь, когда король Эгей умер, он сказал… что я не подхожу тебе. И если я люблю тебя, то должна тебя оставить. Он сказал…
— Он за этим позвал тебя? — Голос Алекса стал жестким. — Приказать тебе уехать?
— Нет. Да. Не только. Но он хотел лучшего для тебя.
— Лучшее для меня — это ты.
— Еще… еще мне кажется, он знал о подделке, и думаю, это он подменил алмаз в короне.
— В данную минуту бриллиант меня не волнует, — решительно сказал Алекс. — Меня волнуешь ты. Мы. То, что мы чувствуем друг к другу, какую жизнь создадим вместе… Что?
Мария начала смеяться. Или плакать? Или то и другое? Он не знал точно, но последние его слова о «создании жизни» почему-то вызвали такую бурную реакцию.
А потом он все понял.
Взяв Марию за плечи, он отстранил ее на расстояние вытянутой руки и пристально оглядел с головы до ног.
Она изменилась. Пополнело лицо, груди. А под рабочим фартуком слегка, но все-таки выпирал округлый животик.
Все встало на свои места: ее тошнота, усталость…
— Мария, — он почувствовал, как на его лице расплывается улыбка, — Мария, сердце мое, душа моя, ты беременна?
Она смотрела ему в глаза. Она еще могла ему солгать…
— Да, — тихо произнесла она.
Александрос засмеялся, потом подхватил Марию на руки и стал осыпать поцелуями ее лицо.
— Ты беременна, — повторял он, как будто был первым на земле мужчиной, услышавшим такую новость. — Господи! Дорогая! Мы беременны! — Алекс вглядывался в ее лицо, пытаясь что-то прочесть в глазах Марии. — Скажи, что любишь меня так же сильно, как я тебя. И окажешь мне честь, согласившись стать моей женой.
Мария подумала о короле Эгее. Какую пустую и безрадостную жизнь предрекал он своему сыну! И она приняла решение:
— Александрос! Я люблю тебя. И это ты оказываешь мне честь, предлагая стать твоей женой.
Взгляд Алекса стал серьезным.
— Это значит «да»?
Мария засмеялась и тут же заплакала. Но теперь это были слезы надежды и радости.
— Да, — ответила она. — Да! Да! Да!
Александрос поцеловал ее. Затем захлопнул наконец входную дверь, толкнув ее ногой, и направился прямиком к кровати.