Но больше он ни о чем не подумал.
У него была здесь одежда — джинсы, рубашки, лыжные ботинки, теннисные туфли — но не было ничего, что подошло бы женщине.
Он никогда не привозил сюда женщин.
Его жена была первой. Он собрался было сказать ей об этом, но потом передумал.
Вместо этого он зажег спичку, чтобы разжечь огонь в большом камине.
— Спальня наверху, — отрывисто сообщил он, потом поднялся и посмотрел на нее. — Там еще есть ванная комната и туалет, сразу за кухней. Может, тебе захочется освежиться.
— Какая спальня?
— Не понял?
— Какая спальня — моя?
Она разговаривала с ним, как с посыльным в гостинице.
— Здесь только одна спальня, — напряженно сказал он.
— Какая комната твоя?
— Та, которая выходит окнами на берег.
— Замечательно. — Ее улыбка была еле заметной, но вежливой. — Я займу другую.
Каллен кивнул.
— Да-а, — протянул он. И быстро повернулся к камину, поставил одну ногу на заваленный поленьями коврик и с яростью посмотрел на языки пламени.
Час спустя он постучал в ее дверь.
— У меня есть кое-что для тебя. Мои джинсы и пара рубашек.
Каллен ждал ответа. Но его все не было. Он повесил одежду на вешалку за дверью.
— Обед будет готов через пятнадцать минут.
На эти слова трудно было не ответить.
— Я не голодна.
— Теперь ты должна есть за двоих. Или ты спускаешься через пятнадцать минут, или я поднимусь и сам приведу тебя.
Марисса со злостью посмотрела на дверь. Теперь он заточил ее здесь, в доме, стоящем где-то на краю земли. Дом был наполовину меньше его городской квартиры. Это значит, что они будут постоянно встречаться.
Но сам дом был чудесным.
— Чудесный, — прошептала она, повернулась к окну и посмотрела на море прибрежной травы. Скольких женщин Каллен привозил сюда? Скольких он любил перед камином или на огромной постели в его спальне, куда она заглянула, когда поднималась по лестнице? В его комнате был застекленный потолок. Она могла бы лежать на его руке ночью и считать звезды.
Марисса села на край кровати.
Зачем он привез ее сюда? Она не могла придумать никакого разумного объяснения.
Неужели он хотел соблазнить ее, затащить к себе в постель?
Она повернулась и посмотрела на свое отражение в зеркале. «Нет, — думала она, — нет». Об этом ей не нужно было волноваться. Мужчина не захочет женщину, которая так плохо выглядит.
— Время вышло. — Каллен ударил кулаком по двери.
— Еще не время, — вновь прошептала Марисса. — Но так или иначе момент расставания настанет. Через два года.
Слезы затуманили ей глаза. Она вытерла их, поднялась, глубоко вдохнула и пошла к двери.
Они ели за маленьким столиком, который стоял рядом с камином. «Еда, — думала Марисса, — наверное, безумно вкусная».
Каллен поджарил стейк, испек картошку в мундире и сделал салат.
Марисса клала кусочки еды в рот, пережевывала их и машинально глотала.
Они не разговаривали друг с другом.
— Хочешь?
Марисса моргнула. Но потом поняла, что Каллен говорил о стакане, который протягивал ей.
— Марисса? Хочешь что-нибудь выпить?
Она смотрела на стакан до тех пор, пока ее сердце не успокоилось. Потом вежливо улыбнулась.
— Спасибо, но мне нельзя пить алкоголь. Ребенок…
— Это подслащенная минеральная вода. — Он еле заметно улыбнулся. — Клубничная. Думаю, Пегги Дентон очень удивилась, когда я попросил ее купить пару бутылок и положить их в холодильник.
Марисса сжала стакан.
— Пегги Дентон?
— Пеги и ее муж, Том, смотрят за этим домом. Я стараюсь приезжать сюда пару раз в месяц. Всегда чувствуешь себя спокойней, если знаешь, что за домом присмотрят в твое отсутствие.
— Думаю, тебе трудно следить за двумя домами сразу.
— Это приятно, — сказал Каллен. — Я имею в виду, приятно иметь этот дом. И я не считаю его своим вторым домом — это мой единственный дом. Квартира в Бостоне — как там говорится? Это просто место, где я провожу ночь.
— Да, я понимаю. Здесь очень мило.
Она подняла голову, встретилась с ним взглядом и покраснела. Какая разница? Почему ей должно быть важно, сколько женщин он сюда привозил?
— Никто не видел его, — тихо сказал Каллен, словно прочитав ее мысли. — Только ты.
— Не понимаю.
— Нет, понимаешь. — Он видел ее насквозь. — Ты пытаешься выяснить, скольких женщин я привозил сюда.
— Ты льстишь себе, — ледяным голосом ответила Марисса. — Какое мне дело?
— Не знаю. — Он говорил очень тихо, почти шепотом. — У меня есть некоторые идеи, но только ты знаешь ответ.
— Я правда не понимаю, о чем ты говоришь. Не мое дело, кого ты приглашал сюда…
Она не ожидала, что он нагнется над столом и схватит ее за запястье.
— Ты не думаешь, что пора покончить с увертками?
Марисса отодвинула стул и попыталась встать, но он не дал ей сделать это. Она чувствовала, что сердце у нее уходит в пятки. Какую правду он пытался вытянуть из нее? Что бы она ни думала, она не собиралась признаваться ему в этом.
— Отпусти меня, Каллен.
Каллен встал, поднял Мариссу со стула и прижал к своему горячему телу.
— Я хочу правду. Или ты уже не знаешь, где правда? — Он сжал ее плечи и посмотрел на нее глазами, полными страсти. — Ты свела меня с ума той ночью. Я никогда не чувствовал ничего подобного рядом с женщиной.
— Прекрати! Прекрати!
— Ты дрожала в моих руках, выкрикивала мое имя. Я был так глубоко в тебе, что не мог бы сказать, где заканчивалась моя плоть и где начиналась твоя. Неужели это все ничего не значит? — Каллен запустил руки в волосы Мариссы и заставил ее посмотреть на себя. — Скажи мне, черт подери, или… или…
— Или что?
Ее шепот повис в воздухе. Он посмотрел в ее бездонные глаза, на ее дрожащий рот и понял, что мог взять ее сейчас. Он понял, что правильно догадался — под гневом она скрывала свои желания.
Она хотела его.
Она хотела его так же сильно, как он хотел ее… Но он не возьмет ее так.
Не в гневе, не тогда, когда она отрицает, что их тянет друг к другу. Его жена придет к нему сама. Откроет ему свои объятия. Прошепчет его имя, как шептала его той ночью, когда они зачали ребенка.
Черт, что происходит с ним? Он чувствовал себя так, будто стоит на краю пропасти, которая готова поглотить его.