— Ну ты вещаешь, прямо как со сцены, — сказал Майкл, спокойно глядя Льюсу в глаза.
С минуту они, не двигаясь, молча смотрели друг па друга.
Потом рука Льюса разжалась, но не опустилась вниз. Он обвел ладонью мускулистое плечо Майкла, пальцы его погладили резкие шрамы, которые уже начали краснеть после того, как Льюс сильно стянул кожу.
— Что-то в тебе есть, наш милый Майкл, ведь правда? — прошептал Льюс. — Голубоглазый мальчик, любовь нашей сестрички, в тебе есть кое-что, что ей немножко не понравится, так одна малость. Но я знаю, что это такое, и знаю, как нам с этим быть.
Голос его звучал вкрадчиво, он действовал почти завораживающе, рука скользнула вниз до кисти Майкла и мягко сжала ее, почти заставив бросить нож. Оба затаили дыхание. Затем Льюс приблизил свое лицо, и Майкл, полуоткрыв губы, с шумом вдохнул глоток воздуха сквозь стиснутые зубы. Глаза его сверкнули, в них появилось осмысленное выражение.
Шорох они услышали одновременно, и оба обернулись. В дверях стояла сестра Лэнгтри.
Льюс не спеша отвел руку, очень спокойно, не испытывая ни малейшего стыда; завершив действие, он с совершенно естественным видом сделал шаг назад.
— Вы еще не закончили, Майкл? — задала вопрос сестра Лэнгтри. Голос выдавал ее состояние, хотя в остальном она выглядела совершенно спокойной, даже выражение в глазах ничем не отличалось от обычного.
Майкл снова взял кухонный нож.
— Совсем немножко осталось, сестренка. Льюс отошел в сторону. Проходя мимо сестры Лэнгтри, он бросил на нее злорадный взгляд и вышел. Брошенная сигарета так и осталась лежать на полу, и легкий сквозняк потихоньку растаскивал в стороны сухие табачные листочки и бумагу.
Вдохнув поглубже, сестра Лэнгтри вошла в кухню, совершенно не осознавая, что все время вытирает о свое платье ладони, вверх и вниз. Она встала так, чтобы ей был виден профиль Майкла, пока он резал хлеб с маслом на маленькие кусочки и укладывал их на тарелку.
— Что произошло? — спросила она.
— Ничего, — голос его звучал совершенно спокойно, даже беспечно.
— Вы уверены?
— Совершенно уверен, сестренка!
— Он не… пытался добраться до вас, или?.. Майкл отвернулся в сторону, чтобы приготовить чай; чайник на спиртовке уже яростно кипел, добавляя пару и без того в душную атмосферу помещения. «Господи, ну почему меня не могут оставить в покое?»
— Пытался добраться до меня? — повторил Майкл, смутно надеясь с помощью обыкновенной тупости отвлечь ее от темы.
Она в отчаянии пыталась привести свои мысли и чувства в какое-то подобие порядка, сознавая в то же время, что расстроена и выведена из равновесия до крайности, что с ней редко бывает.
— Послушайте, Майкл, — твердо начала она, — я взрослый человек, и мне не нравится, когда со мной обращаются, как с девчонкой. Почему вы упорно стараетесь держать меня подальше от того, что с вашей точки зрения может оказаться для меня слишком? Я еще раз спрашиваю у вас: это были заигрывания со стороны Льюса? Так или нет?
Майкл направил струю кипятка в пустой заварочный чайник.
— Нет, сестренка, честное слово. Ничего не было. Он просто изображал из себя Льюса, — слабая улыбка коснулась уголков его губ; он поставил чайник с кипятком на спиртовку, выключил огонь и повернулся к ней, теперь уже полностью.
— Все очень просто. Льюс пытался найти способ вывести меня из себя. Так он сам сказал. Но он не может. Я уже встречал раньше таких людей, как Льюс. Но как бы кто ни старался, меня невозможно заставить потерять контроль над собой, — рука его сжалась в кулак. — Я не имею права! Я боюсь того, на что я способен.
Что-то в нем такое было. Забавно, но и Льюс употребил то же самое выражение… Ее взгляд упал на его голое плечо, а затем на грудь, поросшую светлыми волосами. Кожа была покрыта каплями не то пота, не то пара. И вдруг она с ужасом поняла, что боится встретиться с ним глазами, почувствовала странную легкость в голове, в животе стало как-то пусто, как будто она была не она, а глупенькая беспомощная девочка, сгоравшая от первой любви к взрослому чужому мужчине.
Лицо ее стало совершенно белым, и она пошатнулась. Он бросился к ней, не сомневаясь, что она сейчас упадет в обморок, и подхватил ее с такой силой, что она перестала чувствовать свой вес. Она вообще перестала что-либо чувствовать, кроме его руки, плеча и бедра, прикасающихся к ней. И тут ей стало страшно: что-то поднялось в ней мощной волной, кожа на сосках стянулась в тугие покалывающие рубцы, отчего грудь как будто чем-то наполнилась и болезненно заныла.
— Нет, Господи, нет! — задохнулась она, вырываясь, и стукнула кулаком по прилавку, обращая свои слова против Льюса. — Он же просто опасен! — выдавила она сквозь стиснутые зубы. — Он готов разрушить, растоптать что угодно только ради удовольствия увидеть агонию!
Не она одна была взволнована; рука Майкла дрожала, когда он поднес ее ко лбу, чтобы стереть пот, и, слегка отвернувшись от нее, он судорожно вдыхал воздух, стараясь успокоиться, но не смотрел на нее, чувствуя, что не в состоянии отвечать за себя.
— Есть единственный способ справиться с Льюсом, — сказал наконец он. — Не дать ему достать тебя.
— Отправить бы его на полгодика рыть землю!
— Я бы сам прекрасно с ним справился. Да и любой из нас это может, — сказал он мягко и заставил себя взять поднос. — Пойдемте, сестренка. Чайку попьете, и вам сразу станет легче.
Что-то вроде подобия улыбки появилось на ее губах, когда она посмотрела на него. В ней поднялся ураган чувств, в душе смешались и стыд, и восторг, и она не знала, как ей быть дальше, какому чувству верить. Она вглядывалась в его лицо, пытаясь найти в нем ответы на свои вопросы, но, за исключением глаз, ничто не выдавало его мыслей, да и в глазах в общем-то ничего не было заметно, кроме довольно сильного эмоционального возбуждения — зрачки его сильно расширились, — но в конце концов причиной этого вполне мог быть Льюс.
Льюса не оказалось ни в палате, ни на веранде. При виде чайника картежники тут же бросили карты с видом явного облегчения, потому что уже давно жаждали чая.
— Чем больше потеешь, тем больше пьешь, — заметил Нейл, осушив одним глотком кружку и протянув ее к чайнику.
— Самое время принять солевую таблетку, мой друг, — отозвалась сестра Лэнгтри, стараясь тщательно соблюдать точную пропорцию жизнерадостности и отстраненности. Нейл быстро взглянул на нее, остальные сделали то же самое.
— Что-то случилось, сестренка? — тревожно спросил Наггет.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Маленькое нападение со стороны Льюса. Где он?
— Такое впечатление, что он взял курс в сторону пляжа.
— До часу дня? Что-то на него не похоже. Наггет ухмыльнулся, и его сходство с каким-то мелким грызуном еще больше усилилось из-за того, что под верхней губой показались два резца.