– Друзьям тоже передавай мои извинения…
– Да не дуйся ты.
– Разве я дуюсь?
– Я думала, будет что-то не хуже твоей предыдущей жены. Впрочем, любовь зла…
– Каюсь, я подозревал, что появление фото вызовет рецидив, и долго колебался. Но потом решил: обещал – надо выполнять. К тому же ты взрослый человек: нравятся рецидивы – на здоровье…
– Рецидив чего? Чувств к тебе? Ты сам-то слышишь, чего говоришь?
– Рецидив темы: «Обсуждение недостатков моего мужа и способов их скорейшего исправления»…
– Бывшего мужа, – подчеркнула Елена. – Но я действительно считаю, что девочка одноразовая. Что я должна говорить, если я так считаю? Если завтра ты снимешь за сто рублей у Курского вокзала, у меня тоже будет своя оценка. И, как и эта, она не будет иметь отношения к нашим отношениям. Потому что наши отношения не реставрируемы.
– Можно сказать одним-двумя словами, а можно исписать стопку бумаги. Ты выбираешь второй путь. О чем это говорит, угадай с трех раз…
– Моя подробность может оказаться тебе полезной.
– Побереги воспитательные ресурсы для других, а еще лучше – других тоже жалко – направь в мирное русло…
– Не обороняйся так сильно. Никто не нападает.
– И тебе того же!
Елена положила трубку с двойственным отношением. С одной стороны, было неудобно, Караванов ждал, что она похвалит девочку. И, в общем, могла бы… Но зачем врать? Особенно теперь… Будущее Караванова с малолеткой выглядело совершенно нереальным предприятием. Ему надо было либо опереться на взрослую тетеньку, либо немедленно повзрослеть самому.
Она отправила ему на электронную почту фотографию Никиты. И позвонила через некоторое время.
– Ну? – спросила Елена почти угрожающе.
– Красивый парень, – сказал Караванов. – По-моему, очень мягкий… Странно, что он прошел Афган. Мне кажется, что с тобой он крупно влип…
– Bay! – У меня возникло чувство неловкости. – Ты очень бережно оценил Никиту. Но он действительно штучный товар.
– Я вообще человек очень бережный и соответственно очень ценю это свойство по отношению к себе…
– То есть мне надо было врать, что я смогу различить это лицо в толпе? Ответь честно.
– Отвечаю честно, – напрягся Караванов. – Врать не надо никогда. Тебе наша тема разговора еще не надоела? Все еще интересно?
– Давно надоела. Ты сегодня во сколько будешь?
– Еще не знаю, работы много.
– Ночуешь дома?
– У меня пока нет другой квартиры.
– Я просто спросила, чтоб распределить свое время. А ты сразу митинговать. Если бы у меня была возможность материализовать возлюбленного на ночь, я бы тут же… Потому и спрашиваю.
– Не переживай, все наладится… – успокоил Караванов.
– Что наладится? – не поняла Елена.
– С твоим штучным товаром.
– Ну вот, теперь Никиту будешь пинать за то, что я фотке овацию не устроила. Он-то при чем? И так мужик места себе не находит.
– Не буду, не боись. Ты ж уже отметила мою бережность.
– У меня не стоит вопрос налаживать. У меня стоит вопрос любить. Для меня в данный период жизни это сверхценность. А не то останусь я одна после развода или кто позарится…
– Такой товар не залеживается…
– Посмотрим… – Елена улыбнулась, все-таки Караванов был душка; как жаль, что брак себя исчерпал. – Знаешь, охота подвигаться, а одной слабо. Если наши возлюбленные нами сегодня пренебрегли, давай походим по-нашему, по-стариковски.
– Кааааакие песни мы поем… Хорошо, постараюсь не слишком поздно…
И они целый вечер гуляли в парке, подбрасывая носками туфель опавшие листья. И в этом не было ничего театрального, потому что, когда между ними не осталось лжи, им стало хорошо вместе. Но не по-супружески, а по-родственному… Обсуждали Лиду, работу, своих избранников, будущее… и почти не говорили гадостей друг другу. Стало так тепло и комфортно вместе, что, когда пришло время спать, Караванов испуганно схватился за рюмку, а Елена за компьютер, чтобы, не дай бог, не оказаться в провокационной постельной ситуации.
Чтобы поломать эту атмосферу, Караванов громко сказал:
– Я на днях пойду на концерт «Тату».
Это был грамотный ход, Елена прыснула и сказала:
– Зеленка в холодильнике.
– Ты полагаешь, что там будут драки? – усмехнулся Караванов.
– Нет. Надо покрасить волосы зеленкой, а то на входе сообразят, сколько тебе лет, и не пустят…
…Проснулась счастливая и полная сил. Вражда с Каравановым страшно истощала, а переход в дружбу открывал возможность остаться близкими людьми. И было жалко терять несексуальную часть отношений с мужем.
Караванова уже не было. Поговорила по телефону с Лидой. Та была в хорошем настроении. Идти на работу ужасно не хотелось. Позвонила, что-то соврала и включила компьютер, чтобы посмотреть новости.
Никита объявился тут же.
Никита. Это я.
Белокурая. А это я… Что делаешь, мое солнышко?
Никита. Твое солнышко думает о закате и пытается собрать мысли в кучку…
Белокурая. Получается?
Никита. Нет.
Белокурая. А я вчера весь вечер гуляла с Каравановым. И мы про все разговаривали. В том числе и про тебя.
Никита. Значит, тебе обо мне с мужем можно, а мне о тебе с женой нельзя? Это дискриминация…
Белокурая. Ну если ты решил развестись, то и тебе можно. Только я, как честный офицер, на тебе потом не женюсь.
Никита. Больно надо… Интересно, что же могло стать темой для обсуждения?
Белокурая. Его интересовало, в кого я влюбилась.
Никита. И что? Нашел кандидатуру достойной?
Белокурая. По всем статьям.
Никита. Ладно уж… Директор маленькой разоряющейся авиакомпании.
Белокурая. Его меньше всего интересовало, чем ты занимаешься.
Никита. А что тогда его могло еще интересовать? Мои постельные способности?
Белокурая. Что ты несешь? Его интересовали не твои постельные способности, а сила моего увлечения.
Никита. Это больше на мазохизм смахивает… с его стороны…
Белокурая. Я же сказала, что наш брак умер. Мы это поняли еще до твоего появления. Но при этом остались близкими людьми.
Никита. Ленка, одумайся… брось меня!
Белокурая. Какая связь между умершим браком и бросанием тебя? Это идет по разным статьям…
Никита. Я, думая о тебе, становлюсь лучше…
Белокурая. Как говорил мой отец: лучший способ выучить хорошие манеры – иметь роман со светской дамой.