– Так, любительница. Играю иногда.
– Ну-ну, не скромничайте… Я слышала, могли бы мир покорить при желании.
– Нет. Без консерваторского образования мне только в детском саду, на утренниках, выступать, – упрямо возразила Дина.
– Ну-ну… А вот у меня мастер есть знакомый, ювелир… – бормотала Таисия Георгиевна, продолжая вертеть перстень. – Он бы это колечко растянул… А продайте мне его, Дина.
– Нет, что вы!
– Продайте, – мягко повторила Таисия Георгиевна. – Я вам столько заплачу, сколько скажете.
– Нет.
– А вы подумайте…
В дверях вырос Фидель Рауфович:
– О чем Дина должна подумать? – быстро спросил он.
– Вот, прошу Диночку перстенек мне продать, – обернувшись, ласково улыбнулась мужу Таисия Георгиевна.
– Все тебе мало, Тася… – с неопределенным выражением произнес главврач.
– Мало. Мне все мало, да…
– Дина, продайте ей кольцо, – решительно произнес главврач, словно желая побыстрее закрыть эту тему. – Сколько запросите, столько и получите.
– Нет. Не могу, – насупилась Дина. – Это бабушкино. И вообще…
Фидель Рауфович с тоской и раздражением некоторое время смотрел на Дину. Потом повернулся к жене:
– Тася, не отдаст она свое сокровище. А ты иди домой. Нечего тебе в больнице делать.
– Так я тебя проведать пришла… – Таисия Георгиевна сунула перстень обратно в ладонь Дины. – Я соскучилась! – с вызовом заявила женщина, глядя на мужа.
– Идем. Идем отсюда, – главврач взял за руку жену, вывел из кабинета.
Дина осталась одна. На экране телевизора уже шла мелодрама – самозабвенно целовалась влюбленная парочка. Молодые и красивые. Счастливые. Эх, как все просто в кино…
Интересно, а счастлива ли Таисия Георгиевна? Она уже много лет в браке, но, как говорят, Фидель всегда был ходоком. Что же удерживает ее возле мужа – ведь Таисия Георгиевна явно страдает, мучается… Фидель – хороший дядька, он, в общем-то, чужих судеб не ломает, к интиму никого не принуждает, но каково жить с ним женщине, которая любит его безумно? А ведь Таисия любит мужа – если до сих пор не смирилась, буравит взглядом каждую встречную-поперечную (спала или не спала та с главврачом?), без предупреждения является в больницу, по месту работы мужа, заглядывает в каждую дверь…
Эта женщина, состарившаяся и погрузневшая раньше времени, вся в черном – похожа на головешку. Таисия Георгиевна, наверное, живьем в своем аду горит.
…Смена закончилась, Дина вышла из здания больницы. После полутьмы и душной прохлады казенного заведения город встретил молодую женщину раскаленным воздухом. Начиналось мучительное, невыносимое лето – после слишком короткой весны.
Но Дина не пошла домой, а свернула в один из проулков. Пустая узкая улочка с каменными заборами с обеих сторон привела ее к кладбищу. В этот час никого тут не было, лишь содрогались и трепетали на ветру выцветшие бумажные цветы, украшавшие ограды у могил.
Дина прошла через все кладбище и остановилась у стены, где располагался колумбарий. Там, в одной из ячеек, лежал пепел той, которую Дина любила больше своей жизни.
Марьяна Сергеева, год рождения и год смерти – один и тот же. Только разница между первой датой и второй – полгода. Марьяне было полгода, когда холера забрала девочку. Вернее, Дина сама впустила в свой дом эту страшную болезнь…
Рядом со стеной колумбария рос карагач – ветвистый, корявый. Дина села в его тени, захватила в ладонь горсть песку. Сжала что было сил.
Песок сыпался сквозь пальцы, его уносил ветер. Дина разжала ладонь – лишь несколько песчинок осталось, да и то ненадолго. Вот так всегда. Сколько ни пытайся удержать – все равно не удержишь.
Марьяша этой осенью пошла бы в школу.
Это Дина, Дина виновата в ее смерти!
* * *
День рождения Бати отмечали в Доме офицеров. Повар с помощниками приготовили праздничный ужин, жены офицеров сервировали столы.
Дина пришла позже, поскольку у нее был свой, особый вклад в торжество.
Когда она появилась – в ярко-красном платье, с завитыми локонами, с алой помадой на губах, с кольцом на пальце (рубин – как кровь! – он особенно ярко мерцал в электрическом свете), все ахнули.
– Ну, Руслан, береги жену – ее сегодня точно кто-нибудь захочет украсть! – восхищенно произнес виновник торжества, Петр Трофимович Яремин, в просторечии – Батя, полковник, начальник пограничного гарнизона.
– Да, вот уж не ожидал, прибыла моя лягушонка в коробчонке… – пробормотал Руслан, отводя Дину в сторону. – Слушай, ты с ума сошла?
– А что? – испугалась Дина. – Мне не идет?
– Идет, идет… Только этот цвет. Ты ж как пожарная машина! – усмехнулся Руслан. – А это что?
– Перстень свой надела. Мне кажется, он очень подходит к этому платью… – смущенно пробормотала Дина. – Но ты не думай, все не просто так! Мы с Лагутенко будем исполнять цыганские песни, так что красный цвет не зря… он вполне в тему!
– Ага. В тему. Ну ладно, ладно, не куксись, тебе хорошо! Секси-герл!
– Какая я тебе секси-герл?! – расстроенно прошипела Дина. – Придумаешь тоже…
Честно говоря, она сама не ожидала, что ее платье произведет такой эффект. «И правда, слишком ярко…» Дина не любила находиться в центре внимания, особенно мужского, она смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке.
Но потом сели за стол, выпили за здоровье Бати, разговорились… Дина успокоилась. Она знала этих людей много лет – точно так же, как они знали ее. Замечательные офицеры, их жены – настоящие, преданные подруги пограничников… Чужих здесь не было; чужих, случайных людей вымело отсюда суховеями, выжгло белым солнцем…
А ведь правда, солнце в пустыне – белое!
Когда Дина в далеком детстве смотрела этот, всем известный фильм, она даже не подозревала, что ей когда-нибудь придется жить под тем самым белым солнцем.
После торжественной части Дина с Лагутенко вышли на небольшую эстраду. Дина играла на скрипке, Лагутенко пел. У старшего лейтенанта, еще молодого человека, был глуховатый баритон – приятный, но какой-то «возрастной», даже старческий. Лагутенко пел, то и дело поглядывая в сторону Лили. Лиля, двадцати семи лет, – учительница младших классов, в ее класс ходили все офицерские дети.
– Очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные… Как люблю я вас, как боюсь я вас, знать, увидел вас я в недобрый час! – старательно выводил Лагутенко.
Кстати, у Лили – вовсе не черные, а зеленые очи.
Лиля была незамужней, но – с ребенком. Она одна растила дочь трех лет, Аришку (полное имя – Ариадна), и ходили слухи, что, возможно, родила учительница от Лагутенко. Тогда почему старший лейтенант не женился на Лиле? Безобразие. Тем более что так и пожирает ее глазами…