Ночами Эмили забывалась, читая книги и сказки о счастливых семьях. Она поклялась, что когда-нибудь и у нее будет то же самое.
Ей не нужен принц и дворец, она хочет только любви.
Поднося бокал к губам и чувствуя легкое головокружение, Эмили отметила, что по иронии судьбы ей придется довольствоваться принцем и дворцом без любви.
Она собиралась отпить еще один глоток, но тут бокал осторожно вынули из ее руки.
— Я думаю, вечер будет более захватывающим для обоих, если ты будешь находиться в сознании, — сказал принц, накладывая еду ей на тарелку. — Попробуй это местное блюдо.
Думая, что не сможет съесть ни кусочка, Эмили неожиданно для себя с удовольствием поела.
— А ты? Должно быть, принцы страдают от одиночества.
Их глаза встретились.
— Я был окружен людьми с самого рождения.
Одиночество — это фантазия.
Подумав, Эмили кивнула.
— Я понимаю, ты в постоянном общении, но можно находиться в окружении людей и чувствовать одиночество. Но у тебя хотя бы была семья, которой ты мог доверять.
Его плечи напряглись.
— Ты всегда так наивно смотришь на жизнь?
Она не поняла, что его огорчило.
— Я просто имела в виду, что в семье все обычно держатся вместе…
— Да? Это еще одна из твоих фантазий?
Эмили прикусила губу, не зная, что ответить.
— А ты так не думаешь? — спросила она.
Зак осушил бокал вина.
— Я думаю, глупо вообще полагаться на кого-то. Улыбка моментально сошла с его губ, и Эмили задалась вопросом, что же сделало его настолько подозрительным, что он даже отдалился от своей семьи.
— Почему ты не женился раньше? — Она спросила, не подумав, и его лицо застыло. Понимая, что задала ненужный вопрос, Эмили собиралась извиниться, но он слегка улыбнулся.
— Было не то время, дорогая…
Понимая, что он чего-то не договаривает, она очень бы хотела расспросить дальше, но что-то в его холодном взгляде остановило ее.
Чувствуя опьянение, она сняла тапочки и откинулась на подушки.
— Шатер удивительный и очень удобный, — тихо сказала она, оглядываясь. — Я всегда думала, что ненавижу кемпинг, но ты определенно знаешь, что такое стильная обстановка.
Зак улыбнулся и проследил за ее взглядом.
— Ты думала, что в пустыне для палатки придется забивать колья?
— Что-то вроде того. Шатры здесь постоянно?
— Я живу здесь, когда приезжаю на конный завод или решаю проблемы племен. Они приходят сюда, чтобы встретиться со мной. Жизнь здесь примитивнее, чем во дворце Казбана.
— Твой отец тоже бывает здесь?
— Как ты могла видеть, мой отец неважно себя чувствует, — спокойно ответил Зак, — и предпочитает оставаться во дворце с Джамалом.
— Твой маленький племянник замечательный, — Эмили улыбнулась.
— Ты любишь детей… — странное выражение возникло на его лице, а она посмотрела на него с удивлением.
— И что?
— Не все женщины их любят, — осторожно ответил он, и Эмили нахмурилась.
— Наверно, ты прав, — сказала она, вспоминая, что Палома точно не любила детей. — Но я люблю детей, особенно возраста Джамала. Мне нравится их восторг и то, как быстро они учатся. Узнав название букв, они быстро складывают их вместе, а потом читают.
Наступила долгая пауза, и она покраснела.
— Прости. Я болтаю слишком много. Так всегда, когда я нервничаю.
— С чего тебе нервничать? — он посмотрел ей в таза.
Она нерешительно улыбнулась — он смеется? Она уже сказала, что никогда этим не занималась раньше.
— Я боюсь потеряться в кровати, — неловко пошутила она, и он тихо рассмеялся.
— Уверяю, у тебя не будет шансов, дорогая.
Эмили почувствовала, что ее напряжение выросло до предела.
Почему он не целовал ее?
Разве не для этого он пригласил ее в пустыню? А теперь совсем не прикасается к ней.
Все ее тело мучительно ждало его.
А он все еще не двигался.
Посмотрев в его мерцающие черные таза, она поняла, что ошиблась, — он играл с ней.
Он был настолько красив, что она просто хотела смотреть на него не отрываясь и прикасаться…
— Итак, Эмили, расскажи мне о своих самых безумных фантазиях.
В этот момент все ее безумные фантазии включали его и кровать, которая ждала их. Что дальше — неясно, у нее не было опыта для выражения своих желаний, но она хотела, чтобы он сделал хоть что-то, и побыстрее.
Она пристально смотрела на него, ожидая поцелуя, но вместо этого он поднялся, взял ее на руки и, прошагав через комнату, осторожно поставил на пол рядом с кроватью.
Дрожа от предвкушения, Эмили подняла глаза, и у нее перехватило дыхание от огня, излучаемого его глазами.
Он припал к ее губам с нежностью — полная противоположность их предыдущим безумным поцелуям.
На этот раз он целовал ее неторопливо, почти дразня.
Она положила руки ему на грудь — ее пальцы почувствовали глухой стук его сердца, волнующее тепло его кожи через тонкий шелк рубашки.
Чем дальше он целовал ее, тем сильнее разгоралось медленное пламя, пока все ее тело не воспламенилось от желания.
Скользя длинными пальцами по ее обнаженным рукам, он продолжал целовать ее.
Огонь внутри нее усилился, она почувствовала, как его руки движутся по спине, и вдруг ее платье скользнуло по плечам и упало.
Эмили ахнула, но не успела произнести и слова, как, взяв ее на руки, он положил ее в центр кровати и опустился сверху.
Она почувствовала тяжесть его тела. Поцеловав ее горячо и сильно, он скользнул рукой по ее горячей коже и прикоснулся к груди.
Сняв лифчик непонятным для нее способом, он посмотрел на нее сверкающими черными глазами.
— Ты создана для удовольствия, — сказал он хрипло, опуская голову и прикасаясь губами к ее груди.
При первом же прикосновении она выгнулась и вскрикнула, потрясенная силой ворвавшихся в нее чувств. А он продолжал творить чудеса.
— Зак… — выдохнула она, извиваясь.
Он поднял голову и, прерывисто дыша, медленно скользнул рукой вниз.
Эмили затаила дыхание. Ее щеки пылали; с одной стороны, она чувствовала смущение и застенчивость, с другой — желала его прикосновения настолько сильно, что не думала ни о чем.
Он коснулся ее. Это было самое сокровенное переживание в жизни. Эмили была в огне и желала чего-то большего. Протянув руку, она схватила его за рубашку.