– Ты не против поесть на кухне? – спросил Фергюс.
– Я всегда здесь ем. – Она присела на табурет к столу, и Фергюс наполнил ее бокал вином, а себе налил минеральной воды.
– Вот это настоящий сюрприз. Спасибо, Фергюс.
– Всегда к твоим услугам. Но почему ты так удивлена…
– Н-не знаю. Ник Джеферсон как-то раз предложил что-нибудь приготовить для меня, – пояснила Вероника. – А на кухне спрятался повар.
– А я думал, что Ник Джеферсон женат. – Фергюс наморщил лоб.
– Так и есть, – подтвердила она, взглянув на него с улыбкой. – Его жена – повар. – Она отправила в рот последний кусочек тоста. – И теперь я начинаю понимать преимущества его выбора.
– Это что, попытка увильнуть от мытья посуды, – заметил он, собрав и положив в раковину тарелки. – Должен признаться тебе, что лесть в таком случае – лучшее средство.
– Да я сама, Фергюс.
Но он уже расстегнул запонки и стал закатывать рукава. Потом протянул Веронике полотенце.
– Бриллианты и посуда – вещи несовместимые.
– Я согласна. – Она вытянула руку, чтобы еще раз полюбоваться сверкающим на пальце камнем. Удивительно, но ей не удалось сразу снять его. Мимолетный вздох выдал, что она предпринимает для этого определенные усилия. Но Фергюс успел поймать ее руку.
– Оставь.
Время, казалось, остановилось. Соприкоснулись пальцы, встретились глаза, словно разряд электрического тока пробежал между мужчиной и женщиной. Пульс Вероники сбился с привычного ритма.
Он отпустил ее руку, и наваждение исчезло.
– Оставь кольцо. Вероника. Я вымою, ты вытирай.
Все делали молча, но тишина была многозначительной. Тишина переломного момента, который может изменить судьбу. Что в нем такого, что заставляет ее переживать такие сильные эмоции, не испытанные ранее? Он обернулся и понял, что она наблюдала за ним.
– Я закончил, – сказал он и добавил:
– Ну мне пора.
– А как же кофе? – Она чувствовала, что выдала свое желание удержать его. Что с ней происходит?
– Мне надо поработать вечером, – быстро ответил он. С ним творилось что-то непонятное. – Вместо того чтобы сидеть в офисе, я весь день провел на Бонд-стрит.
Смущенная и разочарованная, она вдруг разозлилась.
– Извини, что причинила столько неудобств.
– Я должен написать отчет для акционеров, они считают меня своей собственностью.
Фергюс поправил рукава и взял одну из запонок. Его отчет вместе с акционерами мог бы и до утра подождать, но ему надо было скорее уйти, пока он не наделал глупостей. Атмосфера была наэлектризована, наполнена желанием. Они, два взрослых человека, находились в ситуации, располагающей к близости. А ее предложение остаться на чашечку кофе подразумевало нечто большее, возможно, она в этот момент не осознавала, к чему это приведет.
Надо было только подойти, дотронуться до золотистых волос, и Вероника оказалась бы в его власти, а он еще долго-долго никуда бы не уходил.
Искушение было испепеляющим. Вначале была только идея заехать к ней и удивить кольцом и ужином. А теперь он сгорал от страсти, и огонь рвался на свободу.
Фергюс сдерживал себя лишь по одной причине. Заниматься любовью с Вероникой, какое бы наслаждение это ни сулило, было недостаточно. Выходя из дома утром в пятницу, он был одержим идеей остаться холостяком. Вечером того же дня он только и думал, что о женитьбе. Он мечтал просыпаться рядом с этой женщиной каждое утро всю свою оставшуюся жизнь. И ради этого он готов был ждать, когда она захочет того же.
Его взгляд был прикован к запонке. Сколько он себя помнил, Фергюс всегда застегивал их автоматически. Но сейчас пальцы не слушались его. А то, что Вероника наблюдала за его жалкими попытками, только мешало.
– Ну что, Фергюс, сдаешься? – спросила она. Одна запонка выскользнула и упала на пол. Вероника подняла ее и протянула ему. Но его руки так дрожали, что он не смог взять зловредную вещицу.
– «Сдаюсь»? – повторил он ее вопрос, чтобы потянуть время.
– Сдаешься и признаешь, что твои сестры были правы. – Она сложила его манжету и наклонилась, чтобы продеть запонку сквозь петли. Аромат ее тела, кожи, волос захлестнул его как волной, взывая к чем-то затаенному, дремлющему внутри него.
Вероника посмотрела на него своими серыми, лучистыми глазами и потянулась к другой манжете. Он заметил с удивлением, что она уже вполне овладела собой, а рука ее была тверда. Ему хотелось, чтобы, как и он в этот момент. Вероника стала беспомощной, затрепетала от желания. Хотелось со всей силой чувства согреть эту руку в своих, поцеловать ладонь и нежное запястье. Привлечь Веронику к своему разгоряченному телу, чтобы она поняла, как он нуждается в ней. Прижаться к ней и никогда от себя не отпускать.
Фергюс взял себя в руки, подал вторую запонку и спросил:
– Что ты имеешь в виду? Вероника пожала плечами.
– Я думала, мы договорились, Фергюс, что, когда мужчина не в состоянии справляться с запонками, это сигнал, что ему пора жениться.
Он промолчал. А его сестры вообще были здесь ни при чем.
Через секунду все было закончено. В тот момент, когда она выпрямлялась, ее волосы коснулись его щеки. Ощущение было такое, словно это шелковая ткань. Искушение запустить в эту золотистую копну руки было велико, провести кончиками пальцев по точеной шее. Все происходящее начинало напоминать изощренную пытку. Тело его напряглось, так неистово требуя ее близости, что Фергюсу захотелось закричать. Ему казалось, что если он не обнимет ее сейчас же, то просто сойдет с ума.
– Вероника… – выдохнул он полушепотом. Она не двигалась, неуверенная, не послышалось ли ей. Потом присмотрелась к нему, изнывающему от желания любить ее, рассказать, что с ним происходит на самом деле, что его настигло то чувство, которое бывает одно и на всю жизнь.
Но внутренний голос предостерегал, что еще слишком рано. Что, если даже допустить, что и она полюбила его, все равно не поверит. Хуже того, не захочет поверить. Она согласится провести с ним ночь, а он хотел завладеть ее сердцем, душой, всем естеством… и завладеть навсегда.
Фергюс покачал головой.
– Ничего, – выговорил он. – Просто хотел поблагодарить.
Надев пиджак, он не стал застегивать его. Было не до того. Снял с вешалки плащ.
– Увидимся в среду, – напомнил он.
– В семь, – как ни в чем не бывало уточнила она.
Ночная прохлада приятно взбодрила его. И когда он сел за руль, то поклялся, что до среды ни разу не позвонит ей, не поддастся соблазну заехать и до назначенного дня она о нем не услышит.
Вероника облокотилась на дверь и глубоко вздохнула. Все было позади. Приглашать его остаться на чашечку кофе было ошибкой. Помогать застегивать запонки – тоже.