– Он их обожает! – обрадовалась девушка и протянула руку.
Он поймал ее за запястье свободной рукой, не дав схватить яблоко.
– Нет, я бы предпочел, чтобы ты не рисковала. Ричард говорил мягким голосом, но слова звучали скорее как предупреждение, чем как забота о ее безопасности. – Не хочу, чтобы ты поранилась.
– Поранилась?
– Ножи у меня очень острые. – Ричард отпустил ее так же внезапно, как и схватил несколько мгновений назад, и повернулся, чтобы взять нож из подставки. Глядя в его спину, Джинни сжала рукой запястье, как будто он ее обжег. – Ну вот, приманка готова. Теперь нам остается только смиренно ждать.
– И сколько нам ждать? – поинтересовалась Джинни.
– Столько, сколько потребуется, чтобы что-нибудь съесть. – Ричард откусил яблоко. – Я голодный как волк. А ты?
– Не настолько, чтобы напрашиваться на ваши бутерброды с яичницей, – отрезала она.
– Знаешь, я не гордый. Могу сходить в магазин за беконом. А ты потом его приготовишь.
Джинни взвилась от возмущения.
– Если вы думаете, что можете тут командовать, закинув ноги на стол, как какой-то неотесанный неандерталец, а я стану покорно прислуживать вам, стоя у плиты…
Он усмехнулся.
– Котлеты из мамонта в морозилке. – Тут Ричард увидел выражение ее лица. – А насчет стола ты, пожалуй, права. У меня много работы.
Замечательно! Будь проклято это дурацкое феминистическое воспитание! Кто ее за язык тянул?
Если он уйдет работать в кабинет, ее план проваливается с треском. Мало того, что ей теперь туда не попасть, так ведь еще ему потребуются ключи.
Полное фиаско!
– Много работы? – повторила Джинни упавшим голосом, отчаянно подыскивая способ смягчить свои феминистические выпады.
– Ну, ты же понимаешь. У неандертальца всегда полно дел. Надо наточить копья, заострить наконечники для стрел…
Все еще шутит? А взгляд совершенно серьезный. Она на всякий случай рассмеялась, а потом затараторила;
– Нет, нет! Не надо. Простите меня. Мне следует направлять свои тирады о равноправии полов в сторону тех, кто действительно их заслуживает. Никогда не знаешь, в какой ситуации тебе понадобится такое умение. Идите, отдыхайте. Хотите быть неандертальцем – пожалуйста. – Она вкладывала в свою речь всю искренность, на которую была способна. – Если честно, то я с радостью похозяйничаю на вашей удивительной кухне. Это настоящее удовольствие…
Девушка была больше не в силах выносить выражение его лица, на котором будто горела надпись «Думаешь, я тебя поверил?», поэтому порывисто распахнула дверцу холодильника. Ее разгоряченные щеки обожгло приятной прохладой.
Она откашлялась.
– Есть только одна маленькая проблема. У вас тут молоко, яйца… – Джинни открыла коробочку, то есть одно яйцо и еще яблоки. А вот бекона действительно нет. – Она сунула голову в холодильник. – И котлет из мамонта я не вижу.
– Неужели все кончились? – Ричард подошел к ней и принялся изучать содержимое мясного лотка, наклонившись и упершись грудью в ее плечо. Интуиция подсказывала ей.: он прекрасно знает, что там есть. Вернее сказать, что там практически ничего нет. – Что ж, придется немедленно отправляться на охоту. А ты говоришь, отдыхай. Какой уж тут отдых: когда в родимой пещере хоть шаром покати.
Быстренько перечисли, чего тебе не хватает, и я сбегаю в круглосуточный магазин на углу.
Ричард принужденно улыбнулся. Поначалу эта дуэль, или скорее, словесное перетягивание каната доставляло ему наслаждение. Но сейчас ему вдруг показалось, будто тяжелая ноша свалилась на плечи. Он ловко расставил ловушки, но в глубине души надеялся – очень надеялся. – что она в них не попадет. Что она услышит и разгадает его завуалированные предупреждения и отступится. Поймет намек. Осознает, что ее раскрыли, и ретируется.
Ричард понимал, что с его стороны глупо даже предоставлять ей такую возможность. Ему следовало делать вид, будто все в порядке, чтобы усыпить ее бдительность. И через нее выйти на организатора всей этой аферы.
Десять лет в беспощадном бизнесе должны были закалить его. Но, положа руку на сердце, он мог признаться самому себе, что она затронула нечто сокровенное в глубине его сердца. Нечто такое, что, как ему казалось, спрятано глубоко-глубоко. И никаким колдовским глазам не поднять этого на поверхность. Никогда.
Но сердце дрогнуло. Непростительная слабость.
Разумеется, пока нет никаких доказательств. И вполне вероятно, все обстоит совсем не так.
Может быть, она действительно не имеет злого умысла. Поэтому и пропустила его тонкие намеки мимо ушей. В таком случае, ключи должны теперь лежать на столике в гардеробной, где он их и оставил. Хотя зачем тогда было возвращаться в спальню под столь неловким и нелепым предлогом?
Он прекрасно видел, как Джинни толкнула свою сумку за стул.
Наверняка тем утром она разыскивала ключ.
Иначе зачем было обшаривать ящики прикроватного столика? Иначе почему она выглядела такой разочарованной, обнаружив сережку?
А как она дернулась, словно ошпаренная, когда он застукал ее в гардеробной. Эта девушка умна.
Но при этом слишком нервничает. Люди, ничего не замышляющие, так не нервничают. А вот те, кто впервые осмелился на воровство, ведут себя именно так. А ведь еще не поздно…
– На самом деле… – вдруг начал Ричард, не давая ей возможности собраться с мыслями, сочинить ему длинный список покупок и под этим предлогом выставить его из квартиры, – не пойду я никуда. Ты была права. Если бы ты пригласила меня на ужин, то не стала бы ждать, что я сам приготовлю его. Разумеется, он пытался одурачить самого себя, но ему так хотелось дать ей еще одну возможность отказаться от своих планов. – К тому же, полагаю, дружище Гектор скорее объявится, если на кухне будет тихо. Я закажу еду по телефону.
– Не нужно этого делать, – ответила Джинни. – У меня в холодильнике припасена отличная лазанья.
– Правда?
Ричард совсем запутался в ее поступках. Она ведь должна под любым предлогом выдворить его из квартиры, а не уходить сама. Или нет?
– Мама собиралась навестить меня.
– Твоя мама, та самая любительница классической литературы?
– У меня всего одна мать.
– Ну конечно. – Ричард помолчал. – А твой отец? – Чем больше я узнаю о ней, рассудил он, тем проще будет понять, зачем она затеяла все это.
– А вот отца у меня нет. Даже одного, – равнодушно ответила Джинни.
Ее бесстрастность – всего лишь маска, догадался он. Просто отрепетированное безразличие.
– Прости, – сказал Ричард, на самом деле сожалея о том, что спросил. На него и так уже свалилось достаточно проблем, не стоило добавлять к ним еще щемящую жалость к ней.